Пока живы — надо встречаться

— Нет, такого билета я в глаза не видывала, — подзадоривает его старая и, доставая из шкафа сверток с письмами, облигациями и прочими бумагами, приговаривает: — Вот профсоюзный билет… Вот квитанции. Может, ты потерял?

— Нет! Нет! — кипятится Егор Кузьмич. — Где у тебя книжка за электричество? Радикюль где твой?

— Вот радикюль и не найду, — разводит руками Аграфена. — От Славчика спрятала, и куда он запропастился?

С охами и вздохами, точно это надо для большой необходимости, Аграфена достает откуда-то сверху платяного шкафа облезлую сумочку с металлической застежкой и вынимает старый, с обтрепанными уголками военный билет. К документу потянулось сразу же несколько рук, но достался он лысоватому племяннику.

Перелистав, он обводит всех поблескивающими стеклами очков.

— Стрелком всю войну был наш дядюшка! — улыбается он и, повернув страничку, с недоумением по слогам читает: — «Не у-ча-ство-вал».

Наступило неловкое молчание.

— Как же так?! — взвинчивается Митя, выхватив билет. — Здесь же черным по белому написано: с первых дней войны до последнего!

Егор Кузьмич шмыгает, глаза его влажнеют. Серафима с жалостью смотрит на него:

— Ты сам виноват, Егор. Ведь это с твоих слов записано.

— Верно, — растерянно соглашается он. — В окопах на передовой не был, а так жестокая была борьба, это все знают.

— Ну вот она и записала, — поясняет Серафима. — Кто же виноват? Ты сам и виноват.

— Да мне тогда и не до того было, — волнуется Егор Кузьмич. — Я как рад-то был, что живой вернулся. А Ванюшка так и остался у тех туннелей, где с полковником Шрамом схлестнулись. Прозвали так — у него шрам во всю щеку, полком бандеровцев командовал. А нас всего батальон. По десять врагов на каждого бойца. Жестокая была борьба. Отступая в лес, разрывными пулями они отстреливались.

Иван Парфеныч, услышав про туннель, пытливо смотрит на Кузьмича.

— Должно быть, вы нам тогда расчищали дорогу, — говорит он. — Нас два «фэда» подцепили и повезли. В последнем вагоне трясет, качает. А как туннель проехали — отлегло. До нас эшелон под откос пустили.

— Во-во! У самых туннелей это и было.

Митя сосредотачивается:

— Н-да, отец… Тебе теперь легче две цистерны с мазутом для завода выхлопотать…

Аграфена, чтобы перевести разговор, наливает в граненую стопку водку.

— Да ладно вам нервы-то шевелить этими наградами, — вступается она за мужа. — Давайте лучше выпьем за Победу.

Тост все дружно подхватили. И опять стукаются граненые стопки, и за столом воцаряется веселье с шутками, прибаутками и песней, без чего ни одно застолье не обходится.

Когда подгулявшие гости разошлись, внучата уже спали, а Митя с Зоей еще только укладывались. Егор Кузьмич пошел помогать Аграфене на кухне мыть посуду.

— Хорошо погуляли, — довольный, говорит Егор.

— Ох, эта Симка… — ворчит Аграфена. — Дались ей награды. Награды… Может, и жить-то осталось всего ничего.

Егор выходит в сад покурить. Дождя не слышно. И небо прояснилось. Он тупо смотрит в темноту, забыв про папиросу. Он жалеет, что сегодня, в день рождения, не было старшего сына. Далеко забрался Петя. Только до Тюмени три часа лететь. Телеграммой поздравил. С грустью думает о дочке, Аннушке. От нее поздравительную открытку получил. Поди, закрутилась со своими детишками там, в областном городе на Украине. Как-то незаметно вспоминает, какие они еще были несмышленыши, когда он вернулся с войны. Смертельно уставший после нескольких бессонных ночей, он доставил в Москву вагон с особо важными государственными ценностями. И когда сдал груз по назначению и пришел в райвоенкомат отметить командировочное удостоверение, там ему сказали: «Есть приказ о демобилизации…» И Петя, и Аннушка смотрели на него как на чужого. А Мити еще и на свете не было. Послевоенный он.

Память была взбудоражена. И Егор перебирает годы военной жизни. Так уж сложилась судьба, что за войну он не убил ни одного врага. А так все было… Помогал эвакуировать обезумевших от ужаса людей с горящего парохода на Волге, спасал имущество, охранял тыл фронта…

Покурив, Егор входит в притихший дом и, раздевшись, ложится на кровать к спящей Аграфене.