Пока живы — надо встречаться

И вот именно здесь, в этом блоке, весной сорок третьего двадцатишестилетний врач Роман Лопухин предложил дерзкий план массового побега. «Шесть попыток бежать через колючую проволоку не увенчались успехом, — доверительно сказал он санитарам, собравшимся у него в комнате на инструктаж. — Сделаем подкоп. Это большое дело отнимет много сил, времени, но поможет нам и товарищам нашим освободиться из фашистского плена».

Гауптман Ноэ был убежден, что после усиления охранных мер больше никто на побег не решится. Последняя попытка бежать из лечебных корпусов была предпринята в феврале сорок третьего…

Глухой февральской ночью холодный ветер со снегом завывал над Славутой. Метель помогала беглецам быть почти неразличимыми в этой снежной сумятице. Группу возглавлял лейтенант Клюквин. Они тщательно готовились и ждали подходящего момента. Два месяца обрабатывали наиболее сговорчивого охранника. Тот под прощение в будущем и новые сапоги согласился способствовать их освобождению. Предусмотрели, кажется, все. Раздобыли белые халаты, ножницы для снятия гипса, с помощью которых можно разрезать колючую проволоку. Казалось, что им помогает сама природа. Они с удовольствием зарывались лицами в острый пахучий снег. Нарастала уверенность, что в такую снежную заверть они и без постороннего содействия обойдутся.

Колючая проволока была неразличима даже в освещении ракет, которые то и дело нависали над их головами. Один из беглецов — бывший механик, — наткнувшись на изгородь, вытащил из-за ремня ножницы и, зарывшись поглубже, стал перекусывать нижние пряди проволоки. Его сподручные осторожно отводили концы в стороны. Проделали лаз и в наружном ограждении, предварительно перекусив и разведя в стороны кольца Бруно в проволочном междурядье. По одному выбрались за колючее ограждение. И в этот самый момент раздался выстрел. Из-за конюшен, словно их специально подкарауливали, выскочили притаившиеся там немцы и «казаки» и, чуть ли не в упор, стали стрелять в беглецов…

А на другой день по гросслазарету пронесся слух, немцы в Сталинграде капитулировали. Ярость и досада сменились радостью: вот оно — сбылось! Наконец-то и над комендатурой в знак траура приспустили обвитые черным крепом флаги.

Режим в концлагере ужесточился. Вот тогда-то окна первых этажей и опутали проволокой. В коридорах появились желтые листы объявлений, в которых через две-три строчки крупными буквами было написано: «РАССТРЕЛ».

Строжайше запрещалось вести какие-либо переговоры с охранниками. За каждого убитого у проволоки пленного охраннику полагалась пачка махорки, буханка черного хлеба и пятьдесят карбованцев — оккупационных украинских денег.

Все ножницы для разрезания гипса было приказано сдать в аптеку шестого блока. Пленным строго запрещалось собираться в группы и наблюдать из окон.

За соблюдение всех предписаний отвечали старшие врачи лечебных блоков.

Наряду с этими мерами по углам территории гросслазарета соорудили вышки с пулеметами и прожекторами. О бегстве через колючую проволоку теперь не могло быть и речи.

2

Сильное желание убежать возникло у двадцатипятилетнего Павки Кузенко еще в дороге, в переполненном вагоне-телятнике. Они попеременно вместе с другом ножом-складнем прорезали доску в полу вагона, чтобы на ходу выброситься на полотно между рельсами. В Шепетовке во время осмотра немцы так бы и прошли мимо, не заметив замаскированной грязной соломой лазейки, да вражина из фельдшеров донес. Стволами автоматов зачинщиков подхватили под ребра и вышвырнули из вагона. Гогочущие солдаты пинали их ногами, били прикладами. И потом до самой Славуты везли под усиленной охраной. А в Славуте товарняк остановился в тупике, неподалеку от трехэтажных корпусов. Чьи-то проворные руки откручивали проволоку, сдвигали дверные засовы, открывали двери. Послышалась команда на выход.

Хватаясь руками за дверной брус, Кузенко спустился на землю. Осмотрелся. Обширная площадка до самого леса была оцеплена автоматчиками. В центре ее — немецкие офицеры в серо-зеленых мундирах. Среди них выделялся невысокий, плотный комендант лагеря Планк. Он высокомерно отдавал какие-то распоряжения. А у вагонов крикливые полицаи суетились, подгоняя слабых, немощных людей становиться в шеренгу. Когда построение было закончено, комендант в сопровождении офицеров-эсэсовцев неторопливо двинулся мимо изнуренных голодом, жаждой и долгой дорогой севастопольцев, — Кузенко подумал, что немецким офицерам любопытно поглядеть на русских, которые после длительного и ожесточенного сопротивления были взяты в Севастополе, в самой, как они заявляли, «неприступной крепости мира».

Всматриваясь в исхудавших хмурых моряков и пехотинцев, комендант Планк чувствовал внутреннюю неприязнь, даже ненависть по отношению к этому народу. Он хотел бы видеть на их лицах страх, уныние, смирение. Но даже, как ему казалось, в состоянии, вызванном голодом, животной апатией, — воспаленные, усталые глаза севастопольцев смотрели настороженно. В них не было ни боязни, ни трепета, ни мольбы о пощаде.