Покаяние

Когда с обустройством квартиры было закончено и Дмитрий был уже в предвкушении больших перемен в его жизни, он начал чувствовать ослабление чувств к нему со стороны Ольги. Он решил спросить Ольгу напрямую о ее отношении к их дальнейшей жизни, хотя надо сказать, что он уже предполагал, каким будет ответ. Натянуто улыбаясь, он спросил Ольгу:

– Ну что же, обустроились! Можно и семью создать. Ты выйдешь за меня замуж?

– Нет! – ответила та, нисколько не смутившись и прямо смотря ему в глаза. – В мои планы это не входило. Но можешь, как и до сих пор, приезжать иногда и оставаться ночевать у меня. А за помощь спасибо, и, по-моему, я собой заплатила тебе за все!

Дмитрий, кляня себя – и только себя – последними словами, молча, собрал свои вещи и вышел из квартиры. Вслед он услышал:

– Подожди минуточку, ты еще кое-что забыл, – и вскоре вынесла три иконы, завернутые в какую-то тряпку.

Эти иконы Дмитрий подарил Ольге, когда они ходили осматривать храмы.

– Разве иконы возвращают? – спросил он. – Это же от чистого сердца!

Ольга пожала плечами и просто, как само собой разумеющееся, уже закрывая дверь, ответила:

– Мне они не нужны: я неверующая.

Дмитрий шел до остановки автобуса ни о чем не думая, в душе пораженный ее ответом, ведь он тоже был неверующий. «И что?» – постоянно говорил он сам себе, и вдруг тихо сказал:

– А все-таки жаль Евгения: ни за что мужик пропал!

Жизнь продолжалась, и Дмитрий каждое рабочее утро встречал Ольгу в офисе. Оба делали вид, что ничего между ними не было. Вот только Дмитрий, до конца поняв суть этой женщины, старался при встрече отводить взгляд. Ольга, конечно, замечала это, как и другие сотрудники. Так прошло еще полгода, и вдруг она неожиданно уволилась, при этом прервав все связи с сослуживцами по этой работе, предыдущей, друзьями, родственниками и даже с бывшими знакомыми: на телефонные звонки не отвечала, и, если кто-то из бывших подруг приезжал к ней, дверь не открывала.

Дмитрия это не волновало: он никогда больше не звонил ей и не навещал ее. Мало того, чтобы как-нибудь случайно не набрать ее номер, он удалил его из своего телефона, а номера телефонов он никогда не запоминал, кроме номеров мамы и сестры, ну и, конечно, собственный. Единственной памятью об Ольге осталась любовь к тому парку, где когда-то гуляли вместе с ней, и почти каждые выходные выбирался пройтись, погулять по парку тихо и неспешно, подумать о своей жизни, о том звездном небе, которое он видел в горах, а то и просто походить по тропинкам, отдыхая после рабочей недели.

Было прекрасное летнее воскресенье; Дмитрий шел по тропинке, причудливо извивающейся между берез и елок, при нем была пустая пластиковая канистра, и он решил дойти до ключа: набрать домой чистой ледяной воды. Именно эта тропинка пролегала мимо забора местного кладбища. Он шел, наслаждаясь природой. Все его умиротворяло и наводило на философский взгляд на жизнь: тихо шелестящие листьями деревья, покачивающие своими верхушками, полянки, заросшие дикими цветами, причудливые изгибы тропинки. Даже вид ограды кладбища настраивал на мысли о чем-то вечном, о чем-то непостижимом, не сбывшимся.

«Что прожито, то прожито, – размышлял он. – И не о чем жалеть – это просто жизнь: такая, какая она есть, другой не будет!» Вдруг краем глаза он заметил за оградой одинокую сгорбившуюся над холмиком фигуру женщины. Приглядевшись, он с трудом узнал Ольгу, сидящую на маленькой скамеечке рядом с могилой с православным крестом. Дмитрий подошел поближе к ограде. «Как же она постарела», – отметил про себя он.

Ольгино лицо было покрыто морщинами, а руки по-старушечьи мелкими движениями постоянно что-то перекладывали с места на место и подправляли холмик. Она на мгновение замерла, повернула голову в сторону Дмитрия, взглянула на него и, не узнав его, тут же продолжила свои хлопоты.

Дмитрий еще много раз гулял по лесопарку по воскресеньям и каждый раз видел эту же сгорбившуюся фигуру над могилой Евгения. Неожиданно как-то, проходя в очередной раз мимо Ольги, он заметил около креста икону – ту самую, четвертую, которую она в свое время забыла вернуть ему вместе с остальными тремя, что отдала при их расставании. Дмитрий вздохнул и тихо сказал сам себе:

– Покаяние?