Покаяние над пропастью

Салавату же становилось хуже день ото дня. Приподняли медсестры злополучную правую ногу – кожа на сгибе колена покраснела. Прикоснулись к ней щипцами с проспиртованным бинтом легонько – кожа тут же слезла. А задний подъем пятки уже лишился кожи и виднелась кость. Эта напасть была смертельным врагом лежачих больных – пролежнем… Чем больше пролежней, тем быстрее больной может уйти в иной мир. Потому как организм выдыхается, тратя все силы на борьбу с ними. Недавно солдат из их палаты, весь в пролежнях, впал в уныние, перестал есть-пить, справлять нужду. Он все время лежал молча, глядя в потолок, а потом тихо умер.

Николай Михайлович был вконец озадачен: что за невезучий солдат этот Байгазин? Обе операции только ухудшили его состояние, что бы ему ни делали – все наперекосяк. Мало того, еще и пролежни возникли.

Салавату обрабатывают и перевязывают пролежни каждый день, а проку мало. Поздно спохватились… Выяснилось: ткань подставки, на которой лежала нога, была с небольшой складкой (брак изготовителя). Эта-та складка в несколько миллиметров и загубила кожу под коленом…

К дыркам в ноге, просверленным под спицы аппарата, несколько раз в день следует прикладывать проспиртованные кусочки бинта. Но медсестра экономит спирт – ей хочется унести его домой. А у Салавата вскоре один из проколов покраснел и опух.

Увидев очередной неприятный сюрприз, военврач Васильев зло усмехнулся: значит, и инфекцию занесли. А она спровоцирует спицевый остиемиелит – бедренная кость начнет гнить… Только этого не хватало, черт побери!.. Неужели перерастет в гангрену?..

Салават от невыносимых болей так исхудал, что остались кожа да кости. Однажды, когда готов был лезть на стенку от боли, почему-то проплыли перед глазами величественные горы Афганистана. И тогда он взял из тумбочки тетрадь и принялся торопливо набрасывать рисунки. Боль каким-то чудом утихла…

Салават с головой окунулся в чудесный мир творчества: вдохновенно рисовал афганские этюды. Он переносил на бумагу хранившиеся в памяти виды Афганистана: горные цепи с облаками у вершин, бурную горную реку, устремившуюся вниз, ущелья, долины… Творческий азарт полностью охватил его, заставив забыть о страданиях и незавидном своём положении. Более того, он стал испытывать радость и высочайшее душевное наслаждение. Сладчайшие муки творчества затмили муки телесные…

Начиная с того дня, как Салават дрожащими пальцами взял в руки карандаш и бумагу, он уверенно пошел на поправку. С помощью аппарата Илизарова военврач Васильев все-таки поставил ему бедро на место. Хорошее приспособление изобрел доктор Илизаров, оно спасло Салавата от ампутации. Крепкий и молодой организм Салавата смог победить и коварные пролежни. Но на теле остались большие шрамы. Спустя три месяца аппарат с Салавата сняли и заковали в гипс от груди до кончиков пальцев ног. Еще через сорок дней гипс разрезали огромными ножницами для резки металла и перевели Салавата в отделение гнойной хирургии. Прав был Васильев: занесенная инфекция вызвала остиемиелит и часть бедренной кости сгнила. Слишком дорого обошелся ему сэкономленный медсестрой спирт…

К счастью для Салавата, заведующий отделением хирургии, подполковник военно-медицинской службы Виталий Никитич Антонов оказался врачом с золотыми руками. Он провел операцию филигранно: вскрыв ногу, специальным молотком и зубилом отколол по кусочкам поврежденную часть бедренной кости.

Вместо удаленной части потихоньку вырос хрящ новой кости, разрезанная кожа затянулась. Конечно, после каждой операции изрезанные скальпелем раны болели по трое суток. Но, приходилось терпеть.

Через несколько месяцев Салавата перевели в отделение нейрохирургии. После проверки чувствительности ноги электроаппаратом, военврачи вынесли вердикт: операция больному не поможет, его уже не удастся поставить на ноги.

Но подполковник военно-медицинской службы Рашит Губайдуллович Хайбуллин решил рискнуть. Мало того, он задумал оперировать одновременно обе ноги: зашить нерв малоберцовой кости на левой и соединить поврежденные при установке аппарата Илизарова нервы на правой. Если получится – убьют двух зайцев одним выстрелом!

Провести разом две операции, так же как и выдержать их – дело нешуточное. Салавату пришлось лежать под общим наркозом гораздо больше времени, чем следовало. Потом с трудом пришел в себя. От невыносимой жажды губы и горло сильно пересохли, язык прилип к нёбу. Он слабо застонал и с благодарностью почувствовал, как к устам приложили смоченный водой обрывок бинта. Кусочек мокрой ткани вдохнул ему жизнь и подействовал словно долгожданный дождь на полузасохшее растение.

Когда в Афганистане Салават по нескольку суток не спал и на изнурительных маршах иногда засыпал на ходу, он был уверен, что самое сладкое – это сон, когда приходилось голодать, решил, что самое вкусное – хлеб. Ан нет, оказывается, самое вкусное и драгоценное на свете – вода… Осознание сей истины стало очередным открытием для Салавата.