Показания поэтов

Я вернусь к ним один, когда ночью кабинет похож на аквариум, прокуренный всей жизнью. Эти карты в полтора, иногда в три раза больше обычных, они ложатся на стол богатым ковром. Можно много рассуждать о картах, но любишь в них прежде всего спектакль: что бы ни означали эти картинки, всё начинается с детской игры в их калейдоскоп и с годами переходит к тому маскараду мыслей наедине, которым тебя вдохновляют искусство и театр. Многие впервые узнают об игре в тарок из пьес Карло Гоцци, и о гадании – из «Волшебной флейты» Моцарта. Но даже если карты тарока не сразу напоминают картины пьесы, их перепутывающиеся на столе рисунки захватывают, как комик-стрип, и учат стародавнему очарованию популярной гравюры – предшественницы живого экрана. Принадлежат ли эти рисунки поп-артисту Ларри Риверсу или викторианскому писателю и иллюстратору Уильяму Теккерею, тароки выражают любовь художника к представлению, к скетчу. Если взять карты, выполненные в модернистской или в попсовой манере, они похожи на те дешёвые книжки-мультики, которые никто не рисует лучше французов. Карты с рисунками в стиле романтической эпохи вызывают в памяти народную сцену фарсов и балагана, театра теней или марионеток, а также кинематический аттракцион – космораму. Однако тароки, картинки которых близки духу XVIII века, уже прямо сопоставляются с большой сценой и с пленительной искусственностью старинного театра, где в одних и тех же масках и декорациях могли возникать и пещера волшебника Зарастро, и озеро феи Морганы, и весёлая свара, и трагическая любовь, и девушка, вышедшая из апельсина…

Можно ли узнать, как произошли карты? Это могло случиться не раз, где и когда угодно. Эта идея могла одинаково оригинально возникнуть в Китае, в Индии или в арабском Средиземноморье: в любой среде, которая убеждена, что жизнью движет сеть совпадений. Китайцы создали Книгу Перемен, индусы внушили европейцам мысль о переселении душ, арабы подарили им алгебру и случай – азарт, то есть «аль-зхар», кости. Во всяком случае, именно бросок костей – самый простой и очевидно древний вид азартной игры, до сих пор символизирующий непредвиденность мира и дерзость нашего выбора. Древние греки приписали изобретение костей Паламеду, одному из героев Троянской войны, от которой благодаря поэзии Гомера и Виргилия многие века отсчитывала родословную своих народов европейская история. По одной гипотезе, карты развились из игры в кости. По другой, их могли изобрести египетские жрецы, пользовавшиеся иероглифами, раввины (поскольку мир каббалы состоит из сочетаний божественных знаков) или каталонские монахи. В общем, карты – это одна из загадок, в меру которых мы судим о жизни, где всякая достоверность восходит к сказке. Например, само возникшее в итальянском языке в XVI веке слово – таро – непонятно, и учёные поиски того, что это значит, показывают только, как разделяют людей совпадения слов. Река По имеет приток под названием Таро и протекает по землям, к которым относятся первые свидетельства об этих картах. Однако в Бирме есть деревня Таро, и озеро Тарок имеется на юго-западе Тибета. В мире, где нет игры, не было бы и игры в карты.

Вероятно, современное отношение к тарочным картам восходит к 1910 году, когда лондонская фирма «Райдер» выпустила в свет колоду предсказательного Таро, которую под руководством историка и оккультиста Артура Эдварда Уэйта создала художница Памела Колмен Смит. В поэме «Бесплодная земля» Томас Стернз Элиот сделал эти карты символом эпохи; они, безусловно, выразили её стиль и, более того, создали моду на десятилетия, поскольку классической таротной колодой нашего века стала именно «Райдер-Уэйтовская». К этому же времени относится важное открытие. В 1911 году широко известный Джон Пирпонт Морган купил у своих парижских дельцов, братьев Гамбургер, 35 старинных миниатюр, написанных в золоте, которые был вынужден продать некто граф Алессандро Коллеони из Бергамо. Это были карты тарока, они принадлежали роду графа около 200 лет и, судя по эмблемам правителей Милана герцогов Висконти и Сфорца, относились к середине XV века. Нужно добавить, что именно к середине XV века подобную колоду описывает в поэме из 78 терцин знаменитый граф Маттео Мария Боярдо: при этом те 22 старшие карты Таро, которые мы знаем сегодня, впервые перечислены в латинской рукописи примерно 1500 года, а первые упоминания, то есть запреты играть в карты, известны с середины XIV века. Но всё это стали сопоставлять позднее. Морган, как потом и его сын, любил эти карты и всегда держал при себе в кабинете, как прославленную жемчужину своего собрания. Так современный мир узнал о самых старинных из сохранившихся тарочных карт.