Показания поэтов

Когда их встречаешь в парке, на площади или в анфиладе залов, между вами пробегает холодок, который вроде бы кажется происходящим от их мрамора или бронзы. Но это не совсем так, потому что отчуждение, которое создают вокруг себя эти фигуры, связано с отсутствующим взглядом их бельм или стеклянных глаз. В нём будто бы намёк на жизнь, которая может быть подсознательной, пароноидальной или потусторонней, потому что когда она близко, «всё выскальзывает из рук», как мраморное объятие. Это эмпирей, область идеала и грёз. Мы подходим к нему со своими мерками, которые повторяют очертания человеческого тела, и можем испытывать его близость только на ощупь. Так возникают фантазмы демонологического фольклора: инкубы, суккубы, жадные во французской любви ламии и двуполый бегемот. В идеально разлинованном пейзаже выстраиваются манекены. Можно проследить, как у Джорджо Де Кирико «метафизика» или «новая метафизика» гипсов, протезов и портновских болванов обозначает «неоклассицизм» прекрасных купальщиков на солнечном берегу. – До и после. – Что касается достаточно заштатного города Петербурга, то ряд средиземноморских фантомов здесь иногда возникает по закону испорченного телефона из нескольких склеенных фотокарточек и удачно задрапированного пятна на стене. Я знаю, Катя, что лужа – это не море, но это как посмотреть.

II. Забавная любовь

«…Вместо устройства полуночных пирушек, малоинтересных и вредных, он предполагает им самостоятельно заняться постройкой некоторых сооружений».

Я прочитал это в книжке «Клуб египетских инженеров», которую выбрал на букинистическом лотке из вороха других старых книг и брошюр, содержавших общий курс всех наук и искусств в опытах и забавах для пионеров и школьников.

Когда мы с Вами, Катя, разговаривали об Андрее Хлобыстине, я вспомнил про мальчиков, которые изобрели искусство, потому что всем им приходится время от времени взрослеть. Разумеется, всё это было из‐за любви. Вот как это произошло.

Дети съезжались на дачу. Как вы знаете, Катя, они быстро осваивают все закоулки, все укромные места и заветные тропы того мирка, который создаёт дачный посёлок, и сводят компанию. Мальчики собираются, чтобы все знали и завидовали, по ночам. В их секретный круг новичков приводят с завязанными глазами и окольным путём, чтобы они поняли, что такое костёр, который разгорается в глазах, когда мальчики играют вместе в своём шалаше. Но сперва их должен испытать самый старший мальчик, который закутывается для этого в плед и надевает маску козлёнка.

На этот раз там на даче оказался дядя, который гостил на веранде у чьих-то родителей. Это был высокий человек с лошадиным лицом. И вот однажды, когда дети собрались у костра, он подошёл к ним и, сказав пароль, который был известен только мальчикам, начал со слов, которые я уже Вам прочёл.

Он рассказал им про места, где сбывается всё, во что они играют. В лесу. В общем, это только так называется, потому что люди там ничего не видят. Как в чаще. Люди видят всего лишь то, что могут, а всё остальное для них мечты, и только мальчики умеют увидеть то, что захотят, и быть там, как хочется. Когда они в лесу, люди пугаются треска и теней перепутывающихся сучьев. Но потом мальчики встретят девочек и сами станут людьми, потому что не смогут уже никого и ничего видеть, кроме них. Девочки станут их жизнью, то есть разными нужными вещицами, дачами и садами, которые придают лесу человеческий облик.

Поэтому человек с лошадиным лицом нарисовал жизнь в виде девочки и мальчика в виде зеркала, куда смотрится девочка. Она так любит смотреться в зеркало, что не замечает, кто каждое утро целует её из‐за плеча. И он рассказал им сказку о девочке-тростинке и полукозле, которых звали Пан и Сиринга.

Потом он объяснил детям, из чего делаются девочки, чтобы, даже ослепнув, они оставались мальчиками, слышали лесные шорохи, шли по животному запаху и играли с невидимыми существами. Поскольку, прочту вкратце, девочка возникает из совпадения некоторых вещей, нужно отыскивать эти предметы и располагать их так, как будто бы она только что вышла из них, освободив поле зрения. Без неё вещи издают белый звук и тают. Древние египтяне, которые всё это придумали, изобрели три ступени знания: магия помогает искать наугад, искусство учит необъяснимым поступкам, и всё понятное становится наукой. Наукой занимаются люди, магией – оборотни, а искусством – мальчики. Но раз так, то девочки и всё, что они делают, – это искусство, потому что сами по себе мальчики умеют только играть и ничего больше.