Покажи мне звёзды

– Не-а. Тони тогда еще был свободным. Пришел по какому-то объявлению или еще как – не суть важно. Хотел продать себя в рабство, искал хозяина, но не повезло… Вернее, как раз повезло, мы тогда накрыли всех этих тварей, – я скривилась, вспомнив, в каком состоянии были те, кто успел продать себя раньше, и невредимого растерянного Тони, наивно хлопающего своими голубыми глазами.

– Постой! Ты познакомилась с ним, когда он вообще ни разу не был в рабстве? Только не говори, что ты его первая хозяйка, – от такой неожиданной догадки Кевин полностью развернулся в мою сторону, едва не задев ножом.

Тут же, спохватившись, отложил инструмент, продолжая сверлить меня недоверчивым взглядом.

– Не ожидал? Сама до сих пор в шоке.

– Да как тебя угораздило-то? – выпалил Кевин совсем уж потрясенно.

Как наяву вспомнила, каким потерянным и расстроенным был мой художник, когда приходил к нам в Центр для дачи показаний. Как робко однажды вручил мне букетик подснежников… И уж точно не забыть, как этот засранец, трогательно смущаясь, попросил меня стать его хозяйкой!

– Тони жил с отцом, я же тебе говорила, тот пытался еще чего-то добиться от него, научить самостоятельно принимать решения … Но тщетно. Тони это не было нужно, в его жизни есть только картины и больше ничего не надо, абсолютно оторван от реальности. Пока отец говорил, что делать – он делал. А потом отца не стало, но это не привело к резкому «взрослению» Тони. Парень привык выполнять, что ему говорят, быть зависимым. Вариант с добровольным рабством показался ему самым оптимальным… – так, за приготовлением ужина, я постепенно рассказывала Кевину всю историю нашего знакомства.

– Можно было догадаться, вполне в его духе. А ты тут каким боком? Чай будешь, пока готовится? – Кевин деловито вывалил нашинкованные овощи на зашипевшую сковородку.

– Да, пожалуй. Сделаешь? – я с благодарностью кивнула и уселась на высокий табурет у окна, давая Кевину возможность немного поухаживать, и продолжила прерванный разговор. – Он практически взял меня измором, если честно. После того, как осознал, от какой участи его спасла, вообразил, что лучше меня хозяйки не найти. Ходил постоянно за мной, упрашивал, приводил разные доводы, чем мне это может быть полезно. Даже ни разу не повторился, кстати говоря… Нейтан с Ванессой даже ставки делали, как скоро я сдамся. Причем никто из них не сомневался: бастион падет.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– А что не так?

– Тебя ведь заставили это сделать против твоей воли? – Кевин бросил на меня взгляд, полный недоумения, позвякивая ложечкой, пока размешивал сахар. – Держи.

– Спасибо, – я с наслаждением вдохнула любимый аромат жасминового чая, принимая чашку из рук парня. – Ну, заставили – громко сказано. Скорее, убедили. Конечно, не обошлось без мелкой аферы. Я сдалась после очередной слезной речи, что жить ему, бедняжке, негде, ничего он не умеет, кроме как рисовать, готовить и убирать. Согласен практически на все, лишь бы согласилась стать его хозяйкой. Уверял, что только на год, а сейчас идти совсем некуда: ни денег, ни друзей, ни родственников. Я и пожалела его, горемыку…

– И в чем же обман? – Кевин недоверчиво покосился на меня, уменьшив немного огонь конфорки под будущим овощным рагу.

– А в том, что отец Тони был довольно обеспеченным владельцем небольшого ресторанчика, который наш художник продал за кругленькую сумму— ведь все равно не в силах был справиться с управлением. И узнала я об этом на следующий день после заключения договора, когда Тони принес деньги мне, чтобы я ими распоряжалась. И дом у него тоже есть! – воскликнула я чуть громче, чем собиралась, не сумев полностью справиться с возмущением.

– Ну-у, звучит не так уж и плохо. По крайней мере, не альфонс, – почти весело хмыкнул Кевин, подмигнув мне.

– Угу… Нет, я особо не жалуюсь, нам с Тони на самом деле хорошо вдвоем. У меня есть тот, кто ждет моего возвращения по вечерам и создает мне уют, отвлекая от неприятностей окружающего мира. У него же есть та, кто ограждает его от этих же самых неприятностей, позволяя с головой нырять в свои иллюзии, откуда он черпает вдохновение для картин. Его дом сдаем— эти деньги являются вкладом Тони в наш семейный бюджет. То же, что он выручил за ресторан отца, лежит на счету, заведенном на его имя. Как только он обретет свободу – тут же сможет их получить, – поспешила добавить я.

В конце концов, уже давно простила Тони за его уловку. Попсиховала, конечно, несколько дней и успокоилась. Да на него, в принципе, и невозможно долго злиться.

Правда, следующим шоком для меня стала просьба выпороть его за обман. Еще несколько дней держалась, отказывая, пока не поняла, что ему в самом деле это нужно. Тони не любитель боли, сам процесс порки никакого удовольствия не приносит, но вот морально ему становится легче: его проступок не остался безнаказанным. Да и потом некоторое время ведет себя безукоризненно, не пытаясь довести меня до седых волос и нервного тика. Хотя, мне кажется, такими темпами рано или поздно я все же до этого дойду.