Показуха (СИ)

Брежнев действительно нравился женщинам. Природа наделила его всем - фигурой, лицом и мягким покладистым характером. То, что у него была уродливая жена иудейка, и еще более уродливая дочь Галина, его не волновало: его душу и тело всегда радовали и ласкали самые красивые женщины с молодости и до глубокой старости.

Брежнев, пожалуй, был самым счастливым человеком на земле. Кто ему определил эту счастливую судьбу, которой мог бы позавидовать любой король, любой царь, начиная от Фараона и кончая Николаем Вторым, - не понятно. Если Господь Бог, то еще более непонятно, ведь Брежнев почитал других богов - Ленина и Сталина, а того Бога, что на небесах - отрицал, не признавал его. Мало того: преследовал и наказывал тех, кто верил в истинного Бога.

Брежнев плохо знал военное дело, не любил его, но стал генералом, а затем и маршалом. Возможно, он не прочитал ни одного романа Толстого или Достоевского, - он не любил чтение, -не терпел симфонии и оперы, совершенно не разбирался в знаках препинания и никогда не употреблял их. Брежнев делал малограмотные записи на листочках настольного календаря и в блокнотах, а речи произносил только по бумажке... и руководил огромным государством почти двадцать лет. Эта симпатичная серость, так долго сидевшая на советском троне, спокойно пожинала плоды всемирной славы и когда раздвигала брови, чтобы увидеть небо, - это небо всегда было безоблачным. И так было до самой кончины. Только после его кончины, спустя некоторое время, его денщики и прихлебатели, словно, очнулись, начали слегка журить его. Даже памятник установленный в Москве сняли и вернули городам и улицам прежнее имя, разорили его дом, отобрали дачи, машины, убрали то ли за решетку, то ли в дурдом его единственную дочь Галину, но Ильичу, похоже, уже было совершенно все равно. Он находился в другом, недосягаемом для живых мире и возможно иронически улыбался, глядя на мышиную возню бывших лизоблюдов, которые готовы были целовать его в пятки, лишь бы он обратил на них внимание. Та же судьба у Хрущева, тот же унизительный свист раздается в адрес Горбачева. Коммунистическая система отличалась тем, что до смерти лидер был земным богом, а после смерти его не только ругали, но могли разнести его дом, его дачу, изгнать наследников из страны. Даже Ленин не избежал упреков после своей смерти. Это все объяснялось тем, что у лидера было все при жизни и ничего не оставалось после смерти. Зачем Леониду Ильичу нужен был личный загородный дом, если все дома Советского союза принадлежали ему, зачем ему было покупать машину, если у него при жизни был целый парк государственных машин.

12

Андрей Юхимович, несмотря на то, что все наперебой сейчас поздравляли его, здоровались с ним, теснились, чтобы пожать ему руку и даже низко опускали перед ним голову, после отъезда Брежнева, почувствовал какую-то пустоту и ко всему, что происходило вокруг, относился с неким равнодушным безразличием.

Тарас Харитонович недобрыми глазами стал посматривать на него, но все же подошел, чмокнул его в щеку и сказал:

- Ну, ну, ты, я вижу, далеко пойдешь. Уже переплюнул меня. Давай, давай. Я рад за тебя, искренне рад.

С этим он и ушел, не дожидаясь ответного слова. Но Юхимович и не собирался его произносить, этого ответного слова: успех, смешанный с алкогольными парами, кружил ему голову, не давал покоя, звал на подвиги. " Чтобы такое придумать, куда пойти, что сделать? не оставаться же в кругу этих лоснящихся рожь! Какие они противные. Еще вчера ждали, чтобы я первым поздоровался, а сегодня каждый из них пожать мне руку за честь почитает. Грязные твари, я вам еще покажу, кто такой Андрей Юхимович, мне удача как никогда сопутствует, сам Леонид Ильич мне руку протягивал. А как он ее жал! до сих пор приятно: все пальцы онемели, а душа пела, аки соловей, крепкий мужик, ничего не скажешь. У меня тоже должна быть такая же крепкая рука. Сегодня же начну тренироваться. Хвост лопаты надо сжимать, той, что яму копал для председателя, авторитет ему создавал. Пес он, вот он кто. Надо его Марьянку обнять, прижать, да так, чтоб долго в раскоряку ходила, а с лица шоб радость целый месяц не спадала. Точно, это надо сделать. Туда я и отправлюсь сейчас. Где мой паршивец Митька Заголяйко?"

Но Митька не то спал, не то боролся со сном. Он лежал на животе за новеньким туалетом и дико ругался матом. Юхимович подошел к нему, стал тормошить носком ботинка, но бесполезно. Митька выпустил очередную порцию словесного мата в неопределенный адрес и снова принялся за свое. Юхимович понял, что бороться с шофером бесполезно и от расстроенных чувств, всплеснул руками. Как раз в это самое время председатель райисполкома Бабко Серый вышел к туалету, по малой нужде, и заметил расстройство Юхимовича.

- Что случилось уважаемый Андрей Юхимович, кто или что могло вас расстроить в такой день?