Покер лжецов

Единственным другим человеком, который мог бы заменить Далла, был Стив Джозеф, но он был специалистом по корпоративным финансам, а не торговцем. По его словам, «в то время у Соломончиков крупные торговые операции никто не ставил под надзор финансовых умельцев». Такие финансовые операции проворачивали маклеры. Так поступал и Леви, который рассматривал финансовый отдел как забавный вариант накладных расходов, в котором могут работать даже женщины. (Отдел ипотечных облигаций никогда не был оплотом равноправия полов. Как выразилась одна женщина, которая попыталась войти в торговлю закладными, но встретила отпор: «Вас терпели в торговом зале только в том случае, если вы были относительно белым мужчиной». Ни одна женщина не была до – пущена к торговле ипотечными облигациями до 1986 года.)

Боб Далл исчез, хотя и после этого он проработал в фирме до 1984 года. Он обнаружил, что для него просто нет работы. Раньери вытеснил его всего через несколько месяцев после того, как был им же принят на работу. Такого рода вещи постоянно происходят в Salomon. Претендент берет тем, что он чуть более энергичен, чуть популярней у клиентов и чуть авторитетней среди коллег, так что человек, на чью должность он нацелился, потихоньку просто испаряется. Он становится лишним, почти как плохо работающая деталь автомобиля. Руководство не вмешивается. Проигравший со временем исчезает из фирмы.

«Гутфренд никогда не говорил, что мне следует уступить место Леви Раньери, – вспоминает Далл. – Я завис, никто не вмешивался, и мне потребовалось шесть месяцев, чтобы понять, что я уже не у дел». До этого самого дня Раньери называл рынок ипотечных облигаций «изобретением Бобби». В 1984 году Далл перешел на работу сначала в Morgan Stanley, а потом к Стиву Джозефу, который покинул Salomon ради Drexel Burnham. «Если бы я не верил в капитализм, я бы не смог смириться с тем, что случилось. Но я твердо верил: лучшие идут наверх» – так Далл объяснял ситуацию Джеймсу Стернголду, репортеру «New York Times», который пытался выяснить, что происходит с теми, кто некогда был совладельцем Salomon Brothers.

В феврале 1979 года Гутфренд официально поставил Раньери во главе отдела ипотечных закладных. В следующие два с половиной года для всех, кроме своих, ипотечные облигации казались чем-то скорее комичным, чем практичным. Отдел торговли Раньери выполнил в своем стиле: итальянец, самоучка, крикливый и толстый. Первые маклеры появились, как и сам Раньери, из канцелярии. Среди них только у одного был диплом колледжа – бакалавр из Манхэттенского колледжа. Помимо Раньери, отцами-основателями отдела ипотечных облигаций были Джон Д'Антона, Питер Марро и Мэнни Алаваркис. Чуть сзади стояли Билл Эспозито и Рон Дипаскуале. Их называли не по фамилиям, а просто Леви, Джонни, Питер, Мэнни, Билли и Ронни. По стилю они походили не на инвестиционных банкиров, а на крестьян. «Те, с кем я работал в отделе писем, были настоящими людьми, – вспоминает Раньери. – И когда я встал во главе ипотечных облигаций, я, как по обету, брал людей из канцелярии. Сначала я делал это, потому что считал себя морально обязанным. Однако это работало. Они ценили мое отношение к ним. Они не считали, что мир в долгу перед ними. В них было больше верности». Но Раньери нужны были и активные молодые мозги с учебных курсов Salomon Brothers. В результате отдел получил своего первого МВА, первого выпускника учебных курсов, первого тощего сотрудника и первого еврея – Джеффри Кронталя.

Кронталь припоминает, что он единственный из учебного курса Salomon Brothers 1979 года начал свою профессиональную жизнь в качестве клерка. Выпускникам, попавшим в другие отделы, разрешалось называть себя «маклер» или «продавец». Кронталь не был главным клерком. Он был младшим, и его начальником был Питер Марро. Его главной задачей – в роли младшего клерка – было отслеживать позиции облигаций, которыми торговал Джон Д'Антона.

Кронталь как раз окончил пятилетний курс в Уортонском университете, получив одновременно диплом МВА – лучшее в Америке финансовое и торговое образование, – и позиции бумаг, которыми торговал Джонни, его почти не интересовали. Джонни это расстраивало. Он откидывался на спинку кресла и спрашивал: «Джеффри, что с позицией?» Джеффри отвечал: «Не знаю». Тогда Джонни кричал Леви: "Что за хрень здесь творится? Твой клерк не знает позиций наших бумаг! " Леви в свою очередь вопил на Питера: «Что за хрень здесь творится? Твой клерк не знает позиций наших бумаг!» Питеру тоже приходилось реагировать, и он кричал на Джеффри: «Какого хрена ты не знаешь позиций наших бумаг?» Тот в ответ пожимал плечами.

Кронталю трудно было относиться ко всему этому всерьез по двум причинам. Во – первых, он знал, что Леви питает к нему нежность, а боссом был Леви. Кронталь сделал Леви одолжение, согласившись идти в отдел ипотечных облигаций. По воспоминаниям Кронталя, в их потоке все как один относились к этому отделу с презрением. «Это явно не для владельцев МВА; закладными торгуют люди типа Донни Грина».