ПОКЕР НА КОСТЯХ

   – Очень правильное слово в данном случае. Естественно. Проследив получателя нашего оружия, Михаил наткнулся на еще одну партию, практически аналогичную перехваченной. С одним очень важным отличием.

   – Не томи, каким?

   – Партия должна была отправляться из Украины в Россию. И, между прочим, и российский торговец, и торговец украинский, дают совершенно одинаковое описание заказчика.

   – То есть, выходит, что кто-то за свои деньги, в качестве развлечения, устраивал переправу оружия с одного места в другое?

   – Совершенно точно, причем, неоправданно повышая уровень риска. Словно… – Виктор Николаевич не договорил.

   – Словно он хотел, чтобы его перехватили. И тогда выходит, что утечка информации…

   – Утечка информации, выходит, тоже организована. Или нам придется предположить, что кому-то очень важно, чтобы на территории России был склад украинского вооружения и, соответственно, наоборот.

   – Что говорят украинцы?

   – Они ничего не говорят. Они сейчас дохнуть боятся, чтобы не вспугнуть избирателей. Выборы у них, понимаешь, выборы! Они сейчас так осторожны, будто по яйцам ходят.

   – По чьим?

   – По куриным, Игорь, по куриным. Вот закончатся у них выборы…

   – Начнутся у нас, Витя. И мы тоже начнем топтаться по яйцам.

   – Ты ешь, – напомнил Виктор Николаевич, – остынет.

   – Я ем.

   – Вот ешь и слушай. Помимо четверки украинцев нам предстоит остановить еще полтора десятка крымских татар. Эти пойдут через Новороссийск, морским путем. Где-то послезавтра. Отправлять будем наших морячков. Тут нам все карты в руки, ребята будут идти нелегально. Взятки пограничникам уже вручены.

   – Это мы выяснили?

   – К сожалению, нет. Информация от украинских коллег. Вот кому сейчас несладко!

   – Опять о выборах?

   – На этот раз – нет. На этот раз о специфики нашей работы. Как беднягам приходится выкручиваться, чтобы не выдать своих людей на нашей территории, особенно в Чечне. Все у них будто случайно. Даже банда выходила в нужном месте в нужное время. Совпадение! – с отвращением произнес Виктор Николаевич. – И знаешь, что в этой ситуации самое трудное?

   – Знаю, – тяжело вздохнул Игорь Петрович, – делать вид, что мы им верим.

   – Вот именно.

   – А что говорят там? – Игорь Николаевич указал глазами на потолок.

   – Там понимают, не подгоняют, но очень надеются на скорые результаты.

   – Я думаю, все будет нормально.

   – Обязательно. Мы неизбежно всех переловим и блокируем. Только хватит ли нам времени. И не гоняемся ли мы за бумажкой на веревочке?

27 октября 1999 года, среда, 16-00 по Киеву, Город.

   Мы с моим провожатым исколесили весь город. Прогулялись по трем рынкам, посетили художественный музей, который сейчас называли муниципальной галереей, дважды посидели в кафе.

   Я притомился и стал даже немного привыкать к Топтуну. Мужик вел себе скромно и, если можно так выразиться, надежно, во всяком случае мне так и не удалось от него избавиться ни в Пассаже, ни на оптовом промтоварном рынке.

   Как я ни старался, но потерять Топтуна из виду больше чем на десять секунд мне не удавалось ни разу. На втором часу нашего путешествия в голову мне пришла мысль, испугавшая меня почти до обморока. Я рванулся к телефону и постоянно промахиваясь мимо кнопок, набрал свой домашний номер телефона. Дома, по словам мамы, все было нормально.

   И слава Богу. Я позвонил Алиске, сообщил, что сегодня ну никак не смогу с ней встретиться, пообещал перезвонить ей завтра с утра попросил некоторое время мне домой на звонить.

   – Проблемы? – спросила Алиска.

   – Все те же, – ответил я. – Только в профиль. Завтра расскажу подробнее.

   После этого я еще погулял по улицам. В кафе я сидел, демонстративно рассматривая Топтуна. А он делал вид, что его это совершенно не касается.

   Стыдно, но я сдался первым. Черт с ним, с Топтуном, нужно ехать домой, снять промокшие туфли и попытаться хоть немного поработать. Война, ясное дело, не ждет.

   «Жигули» все также стояли возле моего дома, за рулем кто-то сидел, а когда я поднялся по ступенькам своего крыльца, за спиной знакомо хлопнула дверца автомобиля с плохо работающим замком.

   – Тебе звонили, – сказала мама, как только я переступил порог квартиры. – Я записала на листочке.

   – Спасибо.

   – Кушать будешь?

   – А что у нас?

   – Борщ, каша и котлеты.

   – Борща совсем чуть-чуть.

   – Хороший борщ получился.

   – Я не очень хочу есть, – туфли я снял, с отвращением стащил мокрые липкие носки.

   Алиска в таких случаях советует набить обувь газетами. Я больше на улицу не собирался, поэтому просто поставил туфли на батарею в кухне.

   Кто там мне звонил? Кулинич, Брукман и… Это уже интересно. Мне звонил Репин. Не тот, который художник, а тот, который года три назад рассказывал мне о журналистской этике, прежде чем меня выперли с очередного места работы. Сергей репин даже оставил мне номер своего домашнего телефона, возле которого мама поставила заметку «после 23-00».

   Я переоделся, включил компьютер, но сесть за него не успел – мама позвала есть.

   – Ты не слышал, свет отключать не собираются? Мне звонила Ирина.

   Ирина – мамина подруга и единственный в осеннне-зимний период ее независимый источник информации. Слухи маме иногда сообщаются самые фантастические.