ПОКЕР НА КОСТЯХ

   А то кто-нибудь бритвой по горлу и в колодец. Грустная, если задуматься, шутка. Чтобы там мне не обещали крутые информированные предприниматели, в собственную исключительность верилось слабо. Даже наличие моего первого в жизни персонального сторожа тоже ни в чем не убеждало. Наличие наружного наблюдения еще ничего не значит.

   Я и сам как-то выступил в роли наружного наблюдения. Смешная получилась история. Был я тогда еще молодым двадцатилетним лоботрясом, только что уволился в запас из рядов несокрушимой и легендарной, не успел влюбиться, только задумывался на тему поступления в университет на филфак, а посему времени было много, а тогдашняя моя работа ночным сторожем в родной школе отнимала только одну ночь через двое суток.

   Вспомнить куда именно я шел в тот день уже невозможно, но путь мой лежал по улице Совнаркомовской мимо здания областного КГБ. Внушительное серое здание с барельефом Дзержинского на стене.

   Июнь месяц, тепло, на душе радостно. Хорошо. Я как раз миновал вход в популярное тогда кафе-автомат, как на глаза мне попалась небольшая группа экскурсантов. Явно иностранцев. И явно иностранцев капиталистических. Во всяком случае, экскурсовод общалась с ними на английском.

   Спешить мне было некуда, настроение, опять таки, хорошее, а парочка, плевшаяся в хвосте группы, довольно развязные по тем временам парень с девушкой, привлекли мое внимание.

   Как тогда говорили, эти двое были носителями явно чуждой нам идеологии. Они постоянно тыкали пальцами в прохожих и, обсудив что-то на своем птичьем языке, разражались неприятным смехом.

   Их вели, как потом оказалось, в художественный музей. И путь туда лежал как раз мимо здания КГБ. И экскурсовод для того, чтобы добавить немного перцу в достаточно пресную экскурсию, по-видимому, сообщил своим подопечным, мимо какого дома они следовали. Группа притихла, с уважением косясь на цитадель тоталитаризма. А задняя парочка и тут решила отличиться.

   Пока вся группа переходила дорогу, эти двое завернули за угол и выпали из поля моего зрения. Когда я оказался на углу, девушка озиралась по сторонам, а парень с хитрым выражением лица подбирался к стене КГБ. Все это напоминало иллюстрацию к роману Фадеева «Молодая гвардия», только иностранец не клеил листовку, а просто решил потрогать суровую серую стену.

   Дотронувшись, он радостно заржал, и они бросились догонять группу. Будет что рассказать дома, в проклятом буржуинстве.

   Вот тут меня и дернул черт. Пропустив малолетних провокаторов мимо себя, я двинулся вслед за ними, метрах в пяти, демонстративно не сводя с них взгляда и держа руки за спиной. Парочка вообще крутила головой беспрерывно, в поисках чего бы еще осмеять из социалистической действительности. Но когда девушка заметила мой мрачный взгляд, оглядывания стали очень целенаправленными.

   Раз, два через плечо, потом что-то шепнула попутчику. Тот тоже оглянулся, а я не отвел взгляда. Парень побледнел. Движения стали скованными и не естественными. От КГБ до музея метров пятьдесят, может, чуть больше, молодые люди оглянулись раз двадцать. А я был спокоен и держал дистанцию.

   Когда парочка добралась до своей группы, стоящей возле входа в музей в ожидании билетов, я остановился рядом, опять таки метрах в пяти. На лица этих двоих стоило посмотреть. На них ясно читались мысли о сибирских лагерях, застенках и длинной руке КГБ.

   Когда билеты были получены, парень и девушка влетели в музей первыми, отпихнув кого-то по дороге. Был у меня соблазн. Был. Возникло сильное желание купить билетик в музей и составить компанию иностранцам. Но время мое к тому времени кончилось, и я вынужден был прервать воспитательную работу. Хотя, я думаю, лепту в легенду о тотальной слежке в СССР и неимоверной бдительности КГБ я все-таки внес.

   Воспоминание меня развеселило. Я даже заулыбался, что не преминула отметить Алиска:

   – Больному стало легче?

   – Он умер, – прошипел я.

   – Какая жалость! – Алиска вручила мне чашку и снова пошла к компьютеру.

   Я отхлебнул из чашки, проглотил. Поморщился, потом снова проглотил и снова поморщился. Потом вспомнил, что после пережевывания стрептоцида не рекомендуется пить жидкостей, дабы не смыть лекарства с горла.

   Ладно, подумал я и снова отпил чаю. Как больно! Чай, правда, не очень горячий, но все равно…

   – Кстати, как книга? – поинтересовалась Алиска.

   – Ка-ка-я?

   – Про войну.

   – Я ее еще не пи-шу! Я со-став-ля-ю сце-на-рий.

   – А где сценарий.

   – В машине, – после чая горло немного отпустило, и я смог не делать паузы между слогами. – В папке «Война».

   – Война, – сказала Алиска, – есть.

   Я допил чай и почувствовал угрызения совести. Алиска вон работает, читает мои наброски, а я бессовестно маюсь бездельем. Нужно взять себя в руки. Как там было сказано в фильме «В бой идут одни старики»? Изучайте карту полетов.

   – Алисонька, – прошептал я.

   – Что?

   – Там в ящике стола, в широком, лежит свернутая карта Украины. Дай, пожалуйста.

   – Пожалуйста, – Алиса отодвинула ящик стола и стала рыться в бумагах.

   – Там сверху, – подсказала я.

   В моем письменном столе ничего не пропадает, но как трудно бывает там что-нибудь найти.