Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране

Иррегулярная кавалерия (племена), по разным оценкам — до 200 тысяч сабель, была пригодна к

военному делу не более пехоты и артиллерии.

Все устройство страны отражалось в этих примерах.

Но шах и двор по этому поводу не горевали. Они сдавали державу в аренду. При их интеллекте это

было намного доходней, чем самостоятельно ею управлять.

К концу XIX столетия нефть, лес, рыбные промыслы, морские порты, транспорт, таможня,

строительство железных и шоссейных дорог, телеграф, ирригация, добыча драгоценных металлов, страховое и банковское дело, азартные игры — всё находилось в руках иностранцев: русских и

англичан, с большим преимуществом первых.

В 1895 г. британский посол в Тегеране Мортимер Дюранд писал в своих донесениях в Лондон:

«...страна разграблена, а управление дезорганизовано. Отсталая, плохо управляемая, беззащитная

Персия подвергается постоянному давлению с севера. Не может быть сомнения, что в Тегеране

влияние России является преобладающим и направляется на срыв любого мероприятия по

реформированию или во имя прогресса Персии, чтобы предотвратить все, что может

способствовать усилению и укреплению страны, остановить ее нисходящий курс».

Объективности ради нужно добавить: англичане ничем не отличались от русских и то же самое

творили на юге.

Экспансия нашего капитала шла нарастающим темпом и требовала всесторонней поддержки. Для

этого надо было

иметь полную информацию о политической обстановке в стране, действиях враждебной нам

части местного руководства, наших соперников англичан, влиять на события, корректируя их в

пользу России.

Эти задачи решали генеральные консульства, консульства, вице-консульства и консульские

агентства. Их количество в Персии в этот период равнялось приблизительно 2021. Они имелись в

каждом значимом городе и были наделены чрезвычайными полномочиями.

С начала XX в. вплоть до 1917 г. север Персии находился под нашим контролем, Россия

практически управляла этой частью страны.

Британский посол в Санкт-Петербурге Джордж Бьюке- нен писал в одном из своих документов в

1914 г.: «...весь механизм управления Северной Персией оказался в руках русских консулов.

Генерал-губернатор Азербайджана — всего лишь марионетка, он получает и выполняет приказы

русского генерального консула, и то же самое можно сказать о губернаторах Решта, Казвина и

Джульфы. Все они — агенты русского правительства и действуют независимо от центрального

правительства в Тегеране. Обширные участки земли в Северной Персии приобретаются русскими

незаконным путем; большое количество персов превращаются в русских подданных; налоги

собирают русские консулы вплоть до полного исключения агентов персидской администрации. Эта

система постепенно распространяется на Исфахан и даже нейтральную зону».

Русский консул в Персии был бог, царь и воинский начальник и нередко — зашоренный самодур.

Эти качества особенно стали проявляться по мере роста национального сопротивления в начале

XX в.

Дурили многие, но особо отметились двое: Миллер в Тебризе и князь Дабижа в Хорасане. Миллер

повесил духовного лидера Азербайджана и лидера местных националистов, призывавших к

изгнанию оккупантов, причем сделал это в дни Ашуры{[18]}. А Дабижа расстрелял из пушек

мятежников, укрывшихся в мавзолее имама Резы в Мешхеде, в количестве нескольких сотен

человек23.

Оба находились на службе России. Поступки обоих были одобрены лично царем.

Я задержался на этом периоде отношений отнюдь не с целью насмешки и куража. С моей точки

зрения, эти годы в истории Персии крайне важны. Они положили начало почти столетнему

иноземному господству, скинуть которое удалось лишь в результате восстания Хомейни.

Первая половина XX в. была отмечена двумя ключевыми событиями в наших с Персией

отношениях: в 20-е годы мы утратили все позиции в этой стране, в начале 40-х вновь попытались

их утвердить.

Развал Российской империи избавил Персию от нашего гнета. Сразу же после октябрьского

переворота правительство Ленина объявило, что «договор о разделе Персии порван и

уничтожен». Сделали это большевики не из чувства гуманности. Просто в условиях бардака, охватившего всю страну, бушевавшей в России кровавой резни, держать чужие земли в

подчинении не было сил. Позволить им выйти из-под контроля самостоятельно — означало

создать опасный для будущего прецедент, правильней было сделать красивый жест.

Но несвойственный нам пацифизм продолжался недолго. Оставить соседей в покое мы никак не

могли.

18 мая 1920 г. к порту Энзели подошли корабли большевистской флотилии и после короткого

артобстрела высадили десант. Им командовал Федор Раскольников{[19]}.

Англичане и белогвардейцы дали деру, и Красная Армия заняла города Энзели и Решт.

В это время лесные районы Гиляна контролировали повстанцы, их возглавлял Мирза Кучек-хан.

Джангелийцы {[20]}были смелые воины, пользовались уважением народа. Под флагом ислама

много лет дрались с русскими, англичанами и собственным шахом—хотели избавить страну от

гнета своих и чужих дармоедов. Большевики направили в лес гонцов с предложением

объединиться. И получили неожиданный ответ-вопрос: «А есть ли среди вас Серго?!»