Похищение

Когда от смеси поднимется желтое испарение, встряхните конденсатор. Если давление поднимется слишком высоко, остудите колбу во льду. Вскоре смесь распухнет, как взбитые сливки, и тут же осядет.

В определенный момент наполнитель для кошачьих туалетов, засыпанный в кувшин на другом конце прибора, нагреется и приобретет фиолетовый окрас. Отсоедините резиновую трубку от конденсатора. Отрежьте виниловую трубку на минимальном расстоянии от кувшина. Без промедления замотайте отверстие скотчем.

Будьте осторожны. Не снимайте печать. Внутри находится фосген, убивший вашего друга.

Твитчу двадцать два года, но выглядит он на все пятьдесят Он околачивается по углам на спортплощадке, ковыряя гноящиеся струпья между пальцами рук и ног и принюхиваясь к вытекающей оттуда крови: она еще пахнет метамфетамином, что циркулирует по его организму. Когда он улыбается – а случается это нечасто, – на месте зубов зияют черные дыры, а язык его похож на белый велюровый ковер.

Чаще всего его «плющит», то есть он не может заснуть от амфетаминового возбуждения, страдает галлюцинациями. Он не из «бешеных» нарков – скорее, из «параноиков»: недавно, к примеру, ему взбрело в голову, что надзиратели похищают тела заключенных. Когда я прохожу мимо, он хватает меня за рукав.

– Долго еще? – шепчет он, имея в виду нашу поставку.

Содержимое шарика, что я получил в зале суда, мы раздали черным бандитам из «строгача». Выплатив таким образом положенную десятину, Компактный официально начал наш бизнес.

Первая внутренняя партия поступила в Библии. Та же девушка, что сыграла роль помощницы адвоката для меня, отдала издание в кожаном переплете священнику, который ведет здесь баптистские службы. Она со слезами на глазах рассказывала, как ее парень – на сей раз им был Компактный – обрел Иисуса Христа, а она заказала гравировку на обложке специально для него. Но надзиратели ответили, что заключенные могут получать книги только напрямую из интернет-магазинов. Не мог бы священник лично передать этот подарок ее возлюбленному?

Какой же уважающий себя священник откажется выполнить столь почетную просьбу?

Когда Компактный получил Библию на ближайшей службе, то рассыпался в благодарностях перед священником, а вернувшись в камеру, не менее цветисто благодарил уже самого Господа. В корешке, под кусочком переклеенной кожи, хранилась унция «фена». На улице ее можно было продать за тысячу долларов, здесь же один грамм стоил четыреста. Компактный подсчитал, что мы выручим одиннадцать тысяч двести…

Твитч снова дергает меня за рукав, но я отмахиваюсь.

– Я же сказал: сделки заключаю не я.

Отвернувшись от него, я наблюдаю переговоры между Компактным и Флако, парнем из банды мексиканских националистов.

– Сто пятьдесят, – говорит Компактный.

Глаза Флако темнеют.

– Тот же «четвертак» ты продал Тейсти Фрику за стольник!

Компактный пожимает плечами.

– Тейсти Фрик не латинос.

Флако наконец соглашается с ценой и уходит: свою дозу он получит, когда друзья Компактного подтвердят, что деньги переведены на счет.

– Ты же ободрал его как липку! – возмущаюсь я. – Это же… это же…

Я хочу сказать «несправедливо», но понимаю, как глупо это звучит.

– Но почему? – спрашиваю я. – Потому что он мексиканец?

– Ну, это был бы чистой воды расизм, – ухмыляется Компактный. – Нет. Потому что он не ниггер.

Из местного рэпа:

Сижу целый день на нарах, как истукан,
Мое оружие – заточка, а не понтовый наган.
Спозаранку на шамовку шуруем,
Хаваем холодную яичницу, рамсуем.
Вижу приятеля Коста, здорово!
Шманает фраеров, ничего такого.
Накачался – закачаешься,
Нападет – не отмахаешься.
Мой братуха Снул говорит,
Что скоро дерьмо во все стороны полетит.
Так что будь начеку, братишка,
Иначе хана, иначе – крышка.
С одним фраерком начались качели,
«Перо» я в ботинке носил три недели.
Сошлись на площадке, тут уж не до пряток,
«Перо» ему в шею – и полный порядок!
Заточкой по роже, и пусть подыхает,
А мне за мокруху еще припаяют.
Гнию в одиночке, но честное слово:
Если бы мог, прикончил бы снова!

Диабетик, который поставлял Компактному иголки, смог раздобыть еще и ингалятор: выменял у сокамерника с эмфиземой. Ночью, когда в тюрьме гасят свет, он соскребает головку и основание с крошечного жестяного сосуда, остается только полая трубка. Он аккуратно давит на цилиндр зубной щеткой, пока тот не превращается в пластину металла. Точи не хочу. Из этого получится самопал, смертоносное вместилище для пули, которую мы все еще прячем.