Похищение

По дороге, указанной Эйвис, мы проезжаем больше магазинов и супермаркетов, чем набралось бы во всем штате Нью-Гэмпшир. Здесь, кажется, найдется поставщик для любого товара: суши, мотоскутеры, бронзовые скульптуры, керамика с вашими собственными рисунками, – чего только душа ни пожелает. Я теряюсь, и растерянность эта приносит мне облегчение. В Аризоне я и не должна ничего узнавать, Аризона для меня – заграница. В отличие от Векстона, здесь я имею полное право просыпаться поутру и не понимать, кто я и где нахожусь.

Адрес, который дал мне Эрик, в Месе, и это, надо полагать, ошибка, потому что на Лос-Бразос расположен лишь трейлерный парк. И если вы представляете себе аккуратные ряды симпатичных домиков на колесах с маленькими садиками и приветливыми окошками, то глубоко заблуждаетесь. Этот трейлерный парк напоминает огромную свалку. Пыльная парковка кольцом замыкает в себе пятьдесят ненумерованных фургонов, каждый из которых являет новую степень запустения и упадка. Софи пинает спинку моего сиденья.

– Мамочка, нам придется жить в автобусе?

Мы проносимся мимо входа, у которого стоит закутанная в плащ старуха – и это несмотря на адскую жару. За забором не видно ни души. Каково же приходится людям, запертым в металлических коробках, когда на улице температура зашкаливает за сто градусов?

Остановимся в отеле, решаю я, но тут же вспоминаю, что нам не хватит денег. Эрик говорил, что счет может идти даже не на недели, а на месяцы.

У некоторых домов возле крыльца растут кактусы. В фундаменты других вплавлены бронзовые орнаменты. Порог переступает молодая девушка, и я тотчас опускаю стекло.

– Извините! – окликаю ее я. – Я ищу… – Я заглядываю в сообщение от Эрика.

– No habla ingles.

Она поспешно прячется в трейлере и опускает шторы, чтобы мы не смогли заглянуть внутрь.

Я могла бы поехать к Эрику, но он не сказал, где остановится. Я не успела опомниться, как уже объехала по кругу трейлерный парк и вернулась на главную дорогу. Старушка по-прежнему стоит там. Она улыбается мне. У нее морщинистая, как кленовая кора, кожа индианки; ее коротко стриженные седые волосы завязаны красным платком на макушке. На каждом пальце красуется по серебряному кольцу – я замечаю их, когда она распахивает свой плащ. Под ним оказывается футболка с надписью «Все хорошо, если ты из племени хопи», с атласной подкладки свисают на пластиковых петлях всевозможные предметы: ржавые столовые приборы, старые пистолеты и с десяток кукол Барби.

– Гаражная распродажа, – зазывает она. – Дешевле не бывает!

Софи, завидев кукол, оживляется.

– Мамочка…

– Не сегодня, – говорю я и натянуто улыбаюсь старухе – Извините.

Она, равнодушно пожав плечами, запахивает плащ.

Я не сразу решаюсь спросить:

– Вы случайно не знаете, где стоит трейлер 35677?

– Вон он. – Она указывает на развалюху в каких-то двадцати футах. – Там никто не живет. Девочка жила, но уехала с неделю назад. Ключи у соседей.

В дверном проеме соседского трейлера висят радужные украшения; кривой кактус, чьи отростки напоминают запутанную карту нью-йоркского метро, водружен на табурет с мозаичным сиденьем и гипсовыми человеческими конечностями вместо ножек. К зеленым ветвям пало-верде привязаны шнурками и обрывками кожи сотни коричневых перышек.

– Спасибо, – говорю я и, велев Софи ждать в машине с включенным кондиционером, подхожу к двери. Я дважды жму на кнопку звонка, но никто не откликается.

– Никого нет дома, – говорит старуха, как будто я сама этого не поняла. Но прежде чем я успеваю ответить, вблизи взвывает полицейская сирена. Я в тот же миг оказываюсь снова в Векстоне, за десять секунд до развала моей жизни. Я опрометью кидаюсь к машине – к Софи.

Патрульная машина останавливается за моей машиной, но офицер подходит не к нам, а к старухе.

– Рутэнн, – говорит он, – сколько раз я тебе повторял. Она затягивает ремень плаща потуже.

– Haliksa'i, ты не можешь мне ничего запретить.

– Здесь нельзя вести коммерческую деятельность, – говорит полицейский.

– А никто ничем и не торгует.

Он приподнимает солнцезащитные очки.

– Что у тебя под плащом?

Она поворачивается ко мне.

– Это сексуальные домогательства, вам не кажется?

Только тогда офицер меня и замечает.

– Вы кто? Покупательница?

– Нет. Я только что сюда переехала.

– Сюда?

– Кажется, да, – поясняю я. – Я как раз искала ключи.

Полицейский в задумчивости потирает переносицу.

– Рут, купи себе прилавок на индейском блошином рынке, ладно? Не заставляй меня сюда возвращаться.

Он садится в машину и отправляется осматривать окрестности дальше.

Старуха, тяжело вздохнув, ковыляет к двери, в которую я безуспешно ломилась.

– Попридержи коней, – говорит она. – Сейчас достанем твой ключ.

– Вы здесь живете?!

Не удостоив меня ответом, она открывает замок и заходит внутрь. Даже на таком расстоянии дом отчетливо пахнет жженым сахаром.

– Ну? – нетерпеливо окликает она меня. – Заходи же.