Похищение

Но в этот вечер знакомая реплика мадам Вентру, в меру цензурных требований приоткрывшей свой зад, не вызвала у него обычной реакции. Более того, он даже выключил телевизор, после чего маленькими глотками выпил свой чай. Он не мог не думать о мальчике, который сейчас вместе со своей гувернанткой находится где-то в окрестностях Парижа.

Да… Где-то ждут испуганный ребенок и не менее перепуганная молодая девушка. А в великолепном особняке на Фош-авеню ждут отец и мать этого ребенка. И еще похитители… они тоже ждут. А он, комиссар Люсьен Наполеон Паолини, ведь он тоже ждет в своей квартире на улице Лантье.

Допив чай, комиссар Паолини отправился в постель, но уснуть еще долго не мог.

Глава 7

Комиссар окинул взглядом два открытых чемодана, стоявших на столе. Они были набиты пачками десятифранковых билетов — такого количества денег Паолини не видел за всю свою жизнь.

— Как видите, я все сделал, — сказал ему сидевший рядом Андре Дерми. Было видно, что эту ночь он провел без сна; его лицо осунулось и заострилось, под глазами черные круги, но он был по-прежнему энергичен и хладнокровен. Протянув руку, банкир взял одну из пачек, подбросил ее и снова поймал.

— Здесь триста миллионов старых франков. Билеты, разумеется, помятые, я позаботился об этом. Это была адская работа, и мне пришлось привлечь весь персонал. Разумеется, о цели этой работы они ничего не знают.

— Очень хорошо, что вы сумели это сделать, — похвалил его Паолини.

Дерми взял со стола коробку с сигарами и протянул ее комиссару, но тот отказался — он не курил. Дерми выбрал сигару, неторопливо срезал конец, закурил и молча прошелся по комнате. Было заметно, что он старается держать себя в руках и не утратить самообладания.

— Жена все еще спит, — сказал он наконец. — Я все-таки настоял, чтобы она приняла снотворное. Боюсь, что в противном случае ее нервы не выдержали бы.

Он потер лоб, а потом взглянул комиссару прямо в глаза.

— Как вы думаете, они вернут мне сына живым?

Паолини почувствовал, что не в силах солгать.

— Я не могу ответить вам на этот вопрос, — сказал он. — Я просто не знаю.

— Однако достаточно реальна возможность того, что они решат ликвидировать и мальчика и гувернантку. Это так?

— Да, — сказал комиссар. — Но они могут и отпустить их. Все зависит от настроения этих людей. Не каждый преступник может решиться на убийство ребенка.

Дерми кивнул.

— Он еще так мал… Ему всего восемь лет. И за эти восемь лет я провел с ним так мало времени. Идиотская жизнь, когда ты общаешься со своим ребенком в промежутке между двумя авиарейсами. Встречи, конференции, контракты… А потом приходит день, и ты узнаешь, что можешь потерять своего сына, так как его похитили бандиты, готовые на все…, а ты так мало знаешь своего ребенка. Пожалел потратить время на то, чтобы узнать его как следует…

Паолини молчал. Он не мог ничего сказать, не мог ничего ответить. Ведь это не к нему обращался Андре Дерми. Финансовый магнат вел беседу с самим собой, а комиссару полиции выпал редкий случай видеть одного из богатейших людей Европы в тот момент, когда он осознает бесплодность и тщетность того, что всегда считал в своей жизни самым важным.

— И вот сейчас я решил, что если… если все кончится хорошо, я увезу своего сына куда-нибудь в уединенное место, где мы проведем месяц вдвоем — он и я. Может быть, мы поедем в горы или на какое-нибудь озеро… Будем вместе удить рыбу. Мне так хочется, чтобы он узнал меня ближе, чтобы понял, что он значит для меня… и как он дорог мне.

Паолини подумал, что если бы у него был сын, он нашел бы время для того, чтобы побеседовать с ним, как находил время для разговора с маленьким Люсьеном его отец там, на Корсике. Какие прекрасные горные прогулки совершали они по лесам и горам, и во время этих прогулок отец рассказывал ему о разных растениях или пересказывал содержание «Илиады» и «Одиссеи» Гомера.

Правда, Луи Паолини не был ни банкиром, ни миллионером. Он был обычным школьным учителем, а латынь и греческий язык изучал ради собственного удовольствия.

Как бы угадав направление его мыслей, Дерми спросил:

— У вас есть дети, комиссар?

— Нет, — ответил Паолини, — хотя я очень хотел бы, чтобы они у меня были.

— Жорж — славный мальчик. Он умен. Мисс Линч утверждает, что у него отличные способности. И он страшный фантазер — все время сочиняет невероятные истории.

— В самом деле? — удивился Паолини.

— В этом он похож на свою мать, — продолжал Дерми. — Он унаследовал от нее способность чувствовать искусство. Ведь Эдмон очень музыкальна — когда-то она даже собиралась посвятить себя музыке и стать пианисткой.

Было видно, что им овладела неодолимая потребность говорить — говорить, чтобы скрыть за словами свое беспокойство и тревогу. У него больше не было сил ждать молча. В эти минуты банкир был готов говорить о чем угодно: о своей первой любви, о своей жизни в военные годы. Он должен был заполнить словами те три, часа, которые отделяли его от полудня.