Похищение

Паолини не мешал ему выговориться. По своей натуре он не отличался разговорчивостью и всегда предпочитал слушать. За это качество к нему приклеилось еще одно прозвище: «исповедник».

Они оба ждали звонка, и тем не менее телефон зазвонил внезапно. Дерми вздрогнул. Он и Паолини сняли трубки одновременно, а Дисюин включил магнитофон.

Паолини, прижавший трубку к уху, сразу же узнал этот бесцветный, лишенный тембра голос.

— Месье Дерми?

— Да, это я.

— Вы приготовили деньги?

— Да.

— Банкноты старые?

— Да.

— Хорошо. А теперь выслушайте инструкции: завтра к тринадцати тридцати вы должны сложить все эти деньги в желтый чемодан… Слышите? Чемодан обязательно должен быть желтым. Затем с чемоданом вы направитесь в Тюильри. Пройдете на центральную аллею и точно в четырнадцать подойдете к скамье возле статуи Тезея, убивающего Минотавра. Вы сядете на скамью и будете ждать. К вам подойдут. Повторите.

— Завтра в четырнадцать я должен быть в Тюильри на скамейке перед статуей Тезея. С деньгами в желтом чемодане. Там я буду ждать.

— Точно исполняйте мои указания. И никаких шуток!

— Одну минуту! — закричал Дерми, чувствуя, что похититель вот-вот прервет разговор. — Что с Жоржем? Как он себя чувствует?

— С ним все в порядке. Он чувствует себя хорошо… и будет чувствовать себя хорошо, если вы будете вести себя благоразумно.

— А мисс Линч?

— О ней можно сказать то же, что и о мальчике, — ответил бесцветный далекий голос.

— Когда они будут освобождены?

— Спустя час после того, как будет получен выкуп. Место, где вы сможете найти их, вам укажут по телефону.

В трубке щелкнуло. Незнакомец прервал разговор.

Дерми вытер ладонью пот, заливший его лоб.

— Он исключительно четко излагает свои мысли, — наметил Паолини. — Мне кажется, он ничего не оставил без внимания.

— А почему чемодан должен быть желтым? — спросил Дерми.

— Понятия не имею.

— Как вы намерены действовать, комиссар?

— Мы проследим за тем, кто придет за чемоданом. Разумеется, будем предельно осторожны — это главное условие. Совершенно очевидно, что мы имеем дело с очень осмотрительным и подозрительным типом. Не сомневаюсь, что он примет все мыслимые меры предосторожности.

— Да, пришла ваша очередь разыграть партию, — медленно сказал Дерми. — У вас есть шанс, так не упустите его. Не упустите… — В его голосе отчетливо прозвучала угроза.

Паолини отдавал себе отчет в том, с каким опасным и безжалостным человеком он имеет дело. Достичь таких высот невозможно без этих качеств. Его успех был бы немыслим без пресловутой «агрессивности» Андре Дерми.

— Боюсь, что речь идет не о том, чтобы упустить или не упустить свой шанс, — ответил он спокойно. — Я хочу лишь выполнить свои обязанности. Мы обсудим этот вопрос с директором полиции, и я сообщу вам по телефону, к какому решению мы пришли.

* * *

— Что это такое? — Жорж подозрительно присматривался к тарелке, которую протянул ему Гран-Луи.

— Это чечевичная похлебка, малыш. Отменно вкусная штука.

— Вы сами ее готовили?

— Ясное дело, — кивнул Гран-Луи. — Да ты попробуй, сам убедишься.

Жорж поднес ложку ко рту, пожевал и одобрительно кивнул.

— В самом деле, это очень вкусный суп.

— Готов биться об заклад, что ты никогда не пробовал такой вкуснятины! — Гран-Луи явно был доволен, что его стряпня пришлась по вкусу мальчику. — Никто не готовит чечевичную похлебку так, как я.

— Да я вообще никогда не ел чечевичной похлебки.

— В самом деле? Неужели ты никогда не ел чечевицы?

— Никогда.

— Так что же ты ел в своем доме?

— О, наш повар много чего готовил, — ответил Жорж без особого интереса к этому предмету. — Мясо, рыбу, всякие печенья и все такое.

— Повар… — мечтательно повторил Гран-Луи. — Этот повар, он что, готовил для тебя одного?

— Вовсе нет, — терпеливо ответил Жорж. — Он готовил для всех в доме.

— У вас в доме много прислуги?

Жорж задумался, считая про себя.

— По-моему, восемь человек, — сказал он наконец. — Это если считать садовника и шофера.

— Восемь человек, которые работают на тебя как рабы! — возмущенно заявил Гран-Луи. — И тебе не стыдно?

— Стыдно? Почему мне должно быть стыдно?

— Ты даже не способен понять! — патетически заявил Гран-Луи. — Ты — сын капиталиста, который грабит народ. — Он прицелился своим толстым, как сарделька, пальцем в мальчика. — Ты-то хоть сам понимаешь, что за птица твой отец?

— Конечно. Он банкир, — ответил Жорж.

— Банкир? А я тебе скажу, что он — эксплуататор и спекулянт! Да-да, он из этих крупных монополистов, которые кормятся потом и кровью трудящихся!

Его слова задели мальчика. Он побледнел, вскочил и оттолкнул тарелку с недоеденным супом.

— Это неправда! — крикнул он пронзительно. — Мой отец совсем не такой!

— Нет, такой!

— Он не эксплуататор!

— Самый настоящий эксплуататор, на которого вкалывают восемь рабов! Вот так!

Было похоже, что Жорж по-настоящему впал в ярость. Его голос стал резче, а лицо, обращенное к Гран-Луи, исказили конвульсии.

— Ты лжешь! — крикнул он. — Лжешь, как самый последний лжец! Папа никогда не питался ничьей кровью! Он ест то же самое, что и все люди на свете!