Похищение Черного Квадрата

А вот пылесос бы я продал, мелькнула у меня мысль. Даже даром отдал бы.

А папина кружка? — напомнил Алешка. — С отколотой ручкой? В которой мама соль держит.

Отколотая ручка, — сказал папа, — еще не делает вещь старинной.

Она делает ее непригодной, — вставила мама. — Давайте лучше какую-нибудь Лешкину картину на аукцион выставим.

А подсвечник свой ты увидел? — спросил Алешка, пропустив мамин укол мимо ушей.

Не всплыл пока. Зато я познакомился с одним интересным коллекционером. Он живет в Германии, но он русский. И очень любит русскую живопись. Особенно Малевича и Матвеева, кажется.

Малевича? — удивилась мама. — Это который черную дыру нарисовал?

«Черный квадрат», — уточнил папа.

Тоже мне искусство! — фыркнула мама. — Я этих квадратов хоть сто штук нарисую.

Нарисуй. — Папа пожал плечами. И маму это обидело.

Мне некогда! Мне надо делами заниматься, а не морочить людям голову черными дырками.

— Ну… Не знаю… — Папа не любил с мамой спорить. Мне кажется, побаивался. — Ну… Свой «Черный квадрат» Малевич создал почти сто лет назад. И люди до сих пор стоят перед этой картиной, задумавшись.

Мама расхохоталась, от души.

Бред какой-то! Алексей! Ты задумываешься, когда на черный квадрат смотришь?

А чего я там не видел? — уклончиво ответил Алешка.

Вывернулся, — усмехнулся папа. — На вот, полюбуйся. — И он достал из «дипломата» толстый красивый альбом. — Это те предметы, которые на аукционе выставлялись.

Мы забрали каталог к себе, уселись рядышком на тахту и стали его рассматривать. Папа оказался прав — на аукционе было очень много абстрактной живописи. Кляксы, загогулины, кривули всякие. Ничего интересного. Алешке понравилось только одно размазанное пятно в нежных тонах разного цвета.

Как будто хорошее настроение, — сказал он, разглядывая эту мазню.

Ты угадал, — сказал папа. — Эта композиция так и называется.

Дальше пошли вещи поинтереснее — двуручный меч с извилистым лезвием, настоящие рыцарские доспехи в полный рост, коллекция оловянных солдатиков всех армий — они были крохотные, но как живые.

А одна штука — просто кайф. Старинный пистолет в виде настольного прибора. Он стоял на кривых крокодильих лапах и совмещал в себе ствол, подсвечник, две чернильницы и рожки для гусиного пера. Да, и еще пепельница.

— Очень удобно, — усмехнулся Алешка. — Сиди себе при свечах, покуривай, пиши роман и в окошки постреливай.

Он перевернул страницу. А там на развороте были напечатаны шесть картин. Городской такой пейзаж. Чем-то они показались мне странными. Вроде все похожи друг на друга, но в то же время разные. И общий фон — голубое небо и силуэт церкви. Что-то очень знакомое. Но и нельзя сказать, что я их видел.

— Это работы непризнанного ранее художника. Как его… — Папа стал припоминать. — Матвеев, что ли? Нет, не Матвеев. — Он перевернул страницу и прочитал на обороте: — «Автор картин В. Малеев. Россия. Произведения разных лет». — И добавил довольно-таки равнодушно: — Долгое время они считались утраченными. Но вот всплыли… Их купил тот самый бизнесмен. За миллион долларов.

Глава VI ШПИОН РОСТИК

Господи! Как же я сразу не догадался! Это же те самые шесть картин, которые когда-то затерялись в нашем огромном мире культуры и бизнеса. А седьмая, завершающая, но незавершенная, преспокойно висит себе на мольберте в нашем жалком музее! Можно сказать, среди скворечников.

Я уже открыл было рот, но Алешка пихнул меня в бок локтем и опередил — как выяснилось, к счастью:

— Пап, он очень обрадовался? Когда миллион выложил, а?

Папа почему-то внимательно взглянул на Алешку и, помедлив, произнес:

— Радость его не была полной. Так же как и эта коллекция картин. Он даже сказал, вздохнув, что запросто выложил бы еще миллион всего за одну картину.

За седьмую, конечно.

Пап, а этот бизнесмен…

Алтынский, — сказал папа.

Этот Алтынский, он кто? Небось директор какой-нибудь фиртурмы, да?

Турфирмы, ты хотел сказать? Да, он руководит большим бюро путешествий.

Понятно, — сказал Алешка, — а…

Но тут в комнату ворвалась мама, как ураган, в облаке новых духов, и разразилась громом и молнией:

— Отбой! Все по своим местам!

Папа забрал альбом и ушел в свой кабинет, а мы быстренько разобрали постели и улеглись «все по своим местам».

Алешка укрылся поплотнее одеялом — один нос торчит — и хихикнул:

Дим, как приятно ночевать в такой убранной квартире! Чистота и порядок!

И цветы так посвежели. Как весной.

Да, а папа не оценил. Мы так старались… — Алешка вдруг вскочил и зашлепал босыми ногами в кабинет, к папе. Дверь он за собой не прикрыл, и я услышал:

Пап, а вот когда наши разведчики за границей попадаются…

Они спать ложатся, — сердито ответил папа. — Первый час уже.

Но вот что им тогда бывает? — не отставал Алешка.

Ну и вопрос. Ты не Ростика имеешь в виду?

Ну, папа, какие шутки, первый час ночи?

Обычно их допрашивают, а потом уговаривают изменить своей родине. И работать на чужую страну.

И они соглашаются? — ужаснулся Алешка.

Никогда! — отрезал папа. — Впрочем, предатели среди разведчиков тоже попадаются. Но очень редко.

Ну а потом?