Похищение Елены

— Да, конечно, сейчас…

Узник опустошил кувшин и приподнялся на одном локте.

— Кто ты?

— Это неважно, — нетерпеливо отмахнулся от этого вопроса Иван. — Где она может сейчас быть?

Премьер-Магистр закрыл глаза и едва заметно кивнул:

— Да… Неважно… Она сейчас в спальне короля, которую теперь считает своею. Восточное крыло. На третьем этаже. Там всего четыре двери. Самая последняя… Или в Малом Зале Совещаний… Если не спит… Центральная часть. Второй этаж. Самая большая дверь… позолоченная… со знаменами…

И он медленно, как фарфоровая кукла, которая боится разбиться от любого резкого движения, опустил голову на пол.

— Не ходи туда, — прошептал он еле слышно. — Беги. Ее невозможно победить. Простите меня… Простите…

— Это мы еще посмотрим, — угрюмо поджав губы, процедил сквозь зубы лукоморец. — Никуда отсюда не выходите. Я скоро вернусь.

— Беги… Беги… Беги… — преследовал его надрывный мучительный шепот, пока он тихонько прикрывал за собой дверь.

Прихватив последний оставшийся в коридоре факел, обувшись и произнеся заклинание невидимости, Иванушка поспешил по указанным адресам.

Что-то подсказывало ему, что Вахуна сейчас спит.

Что бы это ни было, оно ошиблось.

Охраны у дверей монаршей спальни не было, и сами покои были пусты и покойны, и свет не горел нигде.

Ко второму месту, где могла быть императрица, Иван приближался с удвоенной осторожностью.

Это значило, что он в конце концов догадался оставить в свободном кольце свой факел, вынесенный еще из подземелий, и старался так не топать.

У входа в предполагаемый Малый Зал Совещаний стоял полусонный караульный, устало опираясь на два зловещего вида двуручных меча, но дверь была полуоткрыта, и царевич, бесшумно ступая на самых цыпочках, как солист лукоморского царского балета, с замирающим сердцем и праведным гневом на невидимом челе, смог просочиться внутрь.

Бескрайний зал с потолками, теряющимися во мраке, весь был погружен в полутьму, кроме головного стола с одним, но очень ярким светильником на самом краю. Вокруг стола, заваленного бумагами и картами, почти касаясь головами друг друга, склонились два человека. Подобравшись поближе, царевич разглядел, что это были пожилой мужчина, такой, как все, и отвратительная старуха, разодетая в пух и прах. Своим видом она напоминала скорее сенсационный результат археологических раскопок, чем живого человека: с безволосым черепом, туго обтянутым сухой зеленой кожей, длинными, тонкими, торчащими вверх подвижными ушами и морщинистым, изогнутым в нескольких местах тонким хоботком.

— …О ослепительная Вахуна, — убедительно мурлыкал ей на хрящеватое ушко мужчина. — Смею вас заверить, что в моей провинции восстание было подавлено самым решительным образом и все смутьяны сейчас или сидят в тюрьме, или кормят рыб в океане. У вас нет причин волноваться: я привел своих солдат вовремя, и завтра будет последний день для беспорядков и их разжигателей. Вы покончите с этим надоедливым Премьер-Магистром, и весь ваш народ заживет в довольстве и благоденствии, как вы, без сомнения, и желаете.

— Мне плевать на народ, Пант, и ты знаешь это, старый лицемер. Народ существует для того, чтобы монарх мог ощущать себя настоящим правителем. Но самое высокое блаженство и наслаждение — иметь возможность прикончить врага своими собственными руками, и завтра это мое желание, уж будь спокоен, сбудется. Сколько я мечтала об этом, сколько моих шпионов сгинуло, чтобы разыскать его и вытащить из той вонючей дыры, в которой он прятался под охраной своих приверженцев. Сколько труда мне стоило подвигнуть его на активные действия, убедив, что я старею и у меня есть слабости, которые он мог бы использовать, чтобы победить меня. Ха! Завтра его принесут в мою маленькую уютную подземную комнатку, и я вытяну из него его дар, его душу, его соки и брошу пустую оболочку на потеху толпе, быдлу, которому все равно — приветствовать ли Траора или проклинать его, лишь бы было на что поглазеть.

— Вытянете все соки? Всю его магическую силу? Всю душу? Так это правда, прекрасная Вахуна? Я, безусловно, слышал об этом…

— Но не верил, да?

— Нет, что вы, что вы, как я могу не верить в более чем безграничную…

— Не верил, — с самодовольным удовлетворением оборвала россыпь его красноречия Змея. — Так узнай же, что это правда. О, я потратила на поиски много лет, пролила лужи крови и воздвигла горы напрасных жертв, но в конце концов я разыскала в этой затхлой пыльной библиотеке самого презренного из монархов то, что мне было надо, и — подумать только! — они подкладывали ее под сломанную ножку стола! Ничтожества! Тупые хранители старых бумажек! Конечно, я приказала их казнить на следующее же утро. И теперь этот способ — мое самое секретное и мощное оружие против любого мага.

— Ослепительная Вахуна изволит быть довольной, — расплывшись в невидимой в полумраке угодливой улыбке, Пант склонился к ее коленям.

— О да! Я изволю быть довольной. — И изо рта ее вырвался смех, похожий на шипение. — Ты, естественно, старый хитрец, хочешь узнать, что это за способ?