Запомнился представитель компании, марка которой всемирно известна широкой публике, прежде всего, по не самым доступным автомобилям. После уже почти традиционного одобрения продемонстрированной позиции он сказал мне примерно следующее: «Я вообще русским удивляюсь: что вы делаете и как не понимаете элементарных вещей? Какие могут быть наши инвестиции в вашу промышленность? Ведь нам для экспорта нашей продукции нужна поддержка своего правительства. А мы — демократическая страна, и, значит, правительство заинтересовано в рабочих местах у нас, а не у вас. Если мы будем экспортировать к вам свои газоперекачивающие насосы — наше правительство нас поддержит. Если же мы попытаемся построить завод по производству этих насосов в России и производить их у вас — наше правительство нас осудит и лишит поддержки... А вот если бы вы действительно сделали так, как вы говорите — ввели бы высокую пошлину на ввоз из-за рубежа готового оборудования, причем стабильную на много лет, да еще и так, чтобы обойти ее было невозможно никаким образом, мы с удовольствием вложили бы в вашу страну деньги — построили бы свой завод по производству наших (он утверждал, что лучших в мире) газоперекачивающих насосов. И правительство, видя, что другого способа проникновения на ваш рынок все равно нет, нас поддержало бы»...
Стоит заметить, что все это, откликаясь на мое выступление, говорил мне в 1995 году не какой-нибудь уже трижды осмеянный нашей очень «либеральной» прессой депутат от левых и не книжный экономист, а один из тех, кто непосредственно участвует в принятии решений об инвестировании огромных средств по всему миру, причем не в спекулятивные бумаги, а в производство современной высокотехнологичной продукции.
Но, к сожалению, с тех пор у нас мало что изменилось. И этот уважаемый господин до сих пор, наверное, продолжает удивляться. А может быть уже и перестал — неинтересно...
Но вернемся к кампании в прессе в конце 1995 года. Общественное мнение пытались убедить в том, что отклонить исходный (подразумевалось — хороший) вариант закона в Совете Федерации удалось лишь «в результате хитрой подковерной борьбы» («Известия») и тому подобное. Заметную роль в этой кампании играли представители бывшего моего движения, пытавшиеся добиться президентского вето на скорректированный нами закон. Хорошая позиция и тоже на многое проливающая свет.
Как, надеюсь, убедился читатель. Совет Федерации противостоял исходной версии закона вполне осознанно. Более того, удалось переубедить и большинство думцев. На что же рассчитывали разработчики (лоббисты) закона — что сумеют «додавить»? Или пусть лучше никаких инвестиций в разработку российских месторождений полезных ископаемых, чем на более или менее цивилизованных условиях, кстати, соответствующих и мировой практике?... За что же они так отчаянно бились, причем апеллируя не только к российской общественности, но и к зарубежной — за открытие «второго фронта» поддержки своим действиям и соответствующее давление? Или просто, «провалив задание», симулировали активность перед заказчиками?
В качестве яркого примера недобросовестного информирования зарубежной публики (а значит, и долгожданных инвесторов) можно привести статью «Fractious Oil Bill Clears Council» в номере от 20 декабря 1995 издающейся в Москве для англоязычной аудитории газеты «The Moscow Times». Разумеется, на эту и ей подобные статьи и интервью нами направлялись разъясняющие существо ситуации письма и опровержения. В частности, привожу письмо, направленное мною 26 декабря того же года главному редактору газеты «The Moscow Times» в связи с публикацией вышеупомянутой статьи. Но не для того публику вводят в заблуждение, чтобы затем позволить кому-то другому ей внятно все разъяснить. И разумеется, нижеприводимое письмо опубликовано не было. Равно как и большинство подобных писем и опровержений — в силу специфического механизма регулирования деятельности российских СМИ, практически снимающего с редакций ответственность за недобросовестное информирование граждан...