Похищение Европы

– Да, мистер Лехи, – вздохнул Рузвельт, – вы совершенно правы. Не стоит переваливать свою вину на чужую голову. Возможно, войну с Японией трудно будет назвать проигранной, но и выигранной в полной мере ее тоже не назовешь. Единственное, что мы можем сделать для того, чтобы увеличить свой вклад в победу над Японией, это забазировать на русские аэродромы большое количество тяжелых бомбардировщиков, чтобы сразу, как только русские объявят войну Японии, разом обрушить на врага тысячи тяжелых бомб, вынуждая его к капитуляции. Ведь как бы сильны ни были русские сухопутные войска, они будут не в состоянии пересечь Японское море и нанести самураям поражение прямо в их логове. И помните, джентльмены: что если вы думаете, что хуже уже не будет, то жестоко ошибаетесь. Я знаю, что некоторые дубиноголовые республиканцы в конгрессе в последнее время начали обвинять русских в нашем бедственном положении и обещать отрезать их от ленд-лиза…

Рузвельт сделал паузу, дожидаясь, пока до участников совещания дойдет смысл этих слов, потом продолжил:

– Думать таким образом – глупость неимоверная, потому что такой шаг разорвет все соглашения между нашими странами, в том числе и то, по которому русские обещали помочь нам против джапов. Нет ленд-лиза – и нет вторжения русских в Японию; и нашим солдатам придется самим, в полном одиночестве, воевать эту страну. А это затянется настолько, что можно будет успеть восстановить Панамский и построить Никарагуанский канал, и сверх того пройдет еще достаточно времени. Вы меня поняли, джентльмены? А если поняли, то не повторяйте глупостей, сказанных разными дураками, с которыми еще надо разобраться, не работают ли они на плохого парня Гитлера. На этом все свободны – до свидания.

И вот, после четырех месяцев «простоя» наша бригада снова в деле. Сразу, как только закончилось сражение за Константинополь, нашу бригаду снова вывели в Крым, на нашу старую базу, для пополнения и переформирования. Поскольку контингент у нас весьма специфический, то в ходе боев маршевые пополнения к нам не поступали, а так называемый «самотек» из числа желающих послужить России осколков белой армии по сравнению с масштабами потерь был крайне незначительным. Да и небезопасное это дело – работать со случайными людьми без надлежащей проверки со стороны красной контрразведки. Александра Васильевича Тамбовцева, царствие ему небесное, мы потеряли именно из-за засланного к нам господином Шкуро «казачка». Ну ничего, будет случай – сочтемся угольками, ибо чует мое сердце, что нам еще предстоит встреча с этим гитлеровским прихвостнем. Здесь он, в Загребе, вместе с прочим разным двуногим зверьем в человечьем облике.

Но обо всем по порядку. Пополнение ждало нас в Крыму. Пока мы воевали, из разных мест (в основном из французских колоний, Североамериканских Штатов, да из Аргентины с Парагваем) подтягивались желающие послужить России-матушке – то ли не успевшие к первому набору, то ли решившиеся на это исключительно благодаря нашему успешному опыту (что никого не посадили и не расстреляли). Одним словом, запасной батальон по списочному составу превысил бригаду полного штата. Были там и седые ветераны вроде меня, заработавшие кресты на Германской и проклятые на всю жизнь на братоубийственной Гражданской. Были и молодые люди, последний раз видавшие Родину еще будучи в коротких штанишках или не видавшие ее вовсе. Все это было нам совсем не лишним, поскольку только наши общие потери составили почти половину состава, и треть из них была безвозвратной. Что поделать: штурмовики-гренадеры – это не только одна из самых уважаемых армейских профессий, но и одна из самых опасных. Нам приходится драться с врагом лицом к лицу, глаза в глаза; не только на расстоянии броска гранаты и выстрела из револьвера, но очень часто и просто врукопашную.