Похищение из сераля

— Начало у вашего праздника получилось интересное, но на вакханалию это все же непохоже.

— Еще не вечер, — усмехнулась актриса. — Может, и до канкана на столах дойдет….

В разгар танцев Макс еще раз задействовал свой граммофон, поставив пластинку с "Ла мороча", и повел в круг заранее приглашенную Анну (на право танца с которой выстроились почти все мужчины театра). Как он и ожидал, пластичная актриса быстро вписалась в ритм танго и отдалась ему (и Максу) всей душой, а заодно и телом. Макс в танце сильно возбудился, попытался отодвинуться от партнерши, но она его жертвы не приняла и, напротив, стала танцевать максимально плотно — улыбаясь мечтательно при этом. Однако после танца Анну обступила толпа мужчин, которые захотели "научиться у нее фигурам танго". Актриса засмеялась, скользнула по Максу взглядом (подмигнув) и сказала:

— Отчего не поучить? Становитесь в ряд, олухи!

И пошла с одним, но через полминуты с другим, потом с третьим и закончила танец с пятым.

— Поняли? — спросила она по завершении. — Тогда приглашайте теперь моих и своих подруг и учитесь дальше с ними — под ту же пластинку. А мне пока нужно обсудить с паном Городецким одно дело….

Дело пошли обсуждать в ее гримерную, но с задержками, потому что Макс принимался целовать Анну на каждом углу.

— Ничего не могу с собой поделать, — говорил он. — У тебя такие манящие губы!

— Но ты заодно мнешь и мнешь мое тело, — возмущалась она, смеясь.

— Тело у тебя гораздо привлекательнее, чем у Маты Хари, — объяснял Макс. — Я видел ее фото. А теперь у меня перед глазами только твои извивы и изгибы!

— Неужели у меня нет ничего прямого?

— Ноги! Они такие прямые! Но сменяются такими чудными выгибами и обводами! Бежим скорее в гримерку! Я хочу вновь их увидеть: от изящных пальчиков до умопомрачительных ягодиц!

— То есть моя грудь тебе не интересна?

— Бежим! Иначе у меня сейчас лопнут брюки!

Глава тридцать вторая. Новый год в компании с эрцгерцогом

Несколько вечеров Макс провел в любовном угаре с Анной, а 31 декабря получил телефонное приглашение посетить дворец Кински — но не от Элизабет, а от самого князя. С букетом в руках и в смокинге (не ожидая там танцев) он явился к шести вечера (час ужина в Австрии) и попал, разумеется, на ужин, причем в сугубо избранном кругу: напротив княжеской четы восседали эрцгерцог с женой!

— Добрый вечер, Ваши сиятельства и Ваши высочества, — на автомате сказал Макс, сдержанно поклонился и вручил букет поднявшейся со стула Элизабет.

— Садитесь, герр Городецки в торец стола, — указал любезно Пауль Кински. — Там мы будем Вам все видны, а Вы — нам. Надеюсь, Вы не успели поужинать?

— В последнее время я стараюсь не ужинать, — решил козырнуть Макс. — Вспомнил кавказскую поговорку: завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу.

— Ужин отдать врагу? — удивился эрцгерцог. — Почему?

— Чтобы он растолстел и утратил ловкость в движениях. Тогда его можно победить даже голыми руками. На Кавказе ведь постоянно идет соперничество между племенами, которых более пятидесяти.

— Так что, Вашу порцию изысканных кушаний, что приготовили сегодня мои повара, мне придется отдать челяди? — озадачился князь.

— Просто предупредите кельнера, чтобы на моих тарелках этих кушаний оказывалось понемножку, — предложил выход Макс.

— То-то Вы так ловко танцевали недавно в Бургтеатре, — вдруг сказала с ехидцей княгиня. — А потом еще ловчее увивались за некой актриской, раздевшейся перед этим догола….

— Это поветрие, свойственное началу любого века, — спокойно парировал ее выпад Городецкий. — Людям кажется, что они теперь должны вести себя иначе: свободнее, раскованнее. В итоге актрисы пляшут на столах канкан и обнажаются, а без пяти минут драматурги изобретают африканские танцы.

— Так этот танец, о котором даже я наслышана, вовсе не народный? — спросила эрцгерцогиня, урожденная графиня Хотек. — Вы его придумали?

— Скорее синтезировал: подсмотрел одни фигуры у негров Алабамы, другие — у кубинцев, третьи у венгров, пляшущих чардаш — вот и получилось это безобразие.

— Вы бывали в Америке и на Кубе? — поразился Франц Фердинанд.

— У герра Городецки своя манера знакомиться с народами мира, — опять вмешалась Элизабет. — Он читает про их обычаи в книгах и смотрит картинки в журналах.

— Совершенно верно, — подтвердил Максим и продолжил. — Большей частью я об этих обычаях узнал, когда изучал иностранные языки: американский вариант английского и испанский, например.

— Сколько же языков Вы знаете? — опять удивился эрцгерцог.

— Больше двадцати.

— Майн Готт! Да Вы же клад для нашего министерства иностранных дел!

— Увы, Ваше Высочество. Мой образ жизни несовместим с работой в государственном учреждении, да к тому же еще с режимом секретности. Мне так прекрасно сейчас живется! Вот Вы хотели бы жить в золотой клетке со связанными руками и атрофированными за ненадобностью прочими членами?

— Я как раз живу в такой клетке, — насупился Франц Фердинанд. — Все мои передвижения и встречи строго регламентированы.

— Кроме охоты, — подсказал Макс.