Похищение из сераля

— Это единственное место, где Вы от меня не можете ускользнуть, — возразила Фатьма и впилась в губы уже страстно и надолго. В паху Макса против его воли началось шевеление "мужского достоинства", что принцесса тотчас ощутила и обрадовалась:

— Вы не так равнодушны ко мне оказывается! Я сейчас "ему" помогу!

И она шустро стала извлекать "его" из комбинезона Макса.

— Фатьма! — резко сказал Максим. — Я против этого!

— Я Вам не верю, мон фил! А верю только Вашему естеству, которое стремится соединиться со мной. Прошу Вас, не противьтесь природе.

— Что Вы делаете, принцесса? Вы потом пожалеете!

— Ни за что! Этот сценарий я выпестовала долгими ночами, когда мечтала о Вас в своей спальне.

Тут Фатьма подтянулась на его шее и ловко опустилась на бодрый, независимый от воли Макса "аргумент". Кровь в нем взыграла уже в полную силу, и он придушил голос совести. Девушка вдруг тоненько вскрикнула, приподнялась на миг на его шее, но тотчас вернулась к яростным тазовым движениям. Волна сладострастия стала подбираться к голове и чреслам Макса, он взялся ее гнать, но долго сдерживать не смог, пережил известный всплеск эмоций и стал понемногу сникать.

— Я ощутила, как ты меня оросил! — возрадовалась опять принцесса. — Аллах, дай мне зачать ребенка от любимого мужчины! Мы сейчас так близко к тебе!

— Он ведь услышит, — вяло сказал Максим. — Будете потом растить безотцовщину…

— Надеюсь, он не допустит этого. Да и Вы слишком благородны, чтобы покинуть в беде любящую Вас девушку.

— Мене, текел, фарес, — пробормотал по-русски знаток истории Городецкий. — Что означает: взвешен и признан легким….

— Что Вы сказали? Я не поняла….

— Я сказал: приготовьтесь к спуску, Фатьма-ханум. Развернитесь обратно.

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. Вот только засуну на место Ваш писун.

Глава сорок девятая. То самое похищение

В середине августа 1908 г. Максим Городецкий блаженствовал в Вене в кругу своих друзей и подруг. Агата, впрочем, была на 8 месяце беременности и компанию им составить не могла, а Саша набегал эпизодически. Зато Элиза, Каролина, Анна и даже София наперебой старались скрасить холостяцкую жизнь симпатичного и уже широко известного в светских кругах мужчины. При этом более известен он теперь был в качестве сына русского князя Голицына, который соизволил приехать в Вену для знакомства со своим популярным отпрыском вживую.

— Как так? — спросит критически настроенный читатель. — Почему князь купился на эту байку?

Случай, тот самый случай, который любит играть судьбами людей. Между 30 и 40 годами князь Голицын любил (как и многие русские аристократы) бывать в Париже и развлекаться там напропалую с девочками различного происхождения. Особенно запала в его душу артистка Мими, признавшаяся ему в любви и горько плакавшая при расставании. Настоящего ее имени он, конечно, не знал и о ее беременности тоже. Но тотчас допустил ее, узнав о существовании своего предполагаемого бастарда полуфранцузского происхождения. Увидев же Макса, Сергей Михайлович всплеснул руками и воскликнул:

— Одно лицо! Вы чрезвычайно похожи на свою матушку!

В Вене он ходил за Максом как привязанный, восхищался его высказываниями по тому или другому поводу, сыпал комплиментами его знакомым дамам и говорил наедине:

— Ты пошел куда дальше меня! У меня в любовницах были гризетки, а у тебя такие цацы! Сплошь аристократки!

Перед расставанием они оба побывали в русском посольстве, где Макс написал прошение на право носить фамилию Голицын, князь поставил на нем свою подпись в знак согласия, а посольский нотариус это прошение заверил. После этого Городецкому была выдана справка о том, что он имеет право называть себя "господином Голицыным". Могли выдать и паспорт, но он благоразумно отказался переходить в подданство Российской империи.

Вдруг европейские газеты опубликовали известие о вооруженном бунте, произошедшем в Стамбуле. При этом одни писали, что это восстала армейская часть, другие — что городская беднота, а третьи основную роль приписывали флоту. Новости оттуда менялись с калейдоскопической быстротой и пестрили противоречиями (то будто бы город полностью в руках восставших, то наоборот, контролируется войсками, верными султану), одно было ясно: населению там приходится хреново. Городецкий оказался в растерянности, но принял Соломоново решение: подождать, когда наступит ясность. Но тут на его имя поступила телеграмма от Фатьмы: "Милый! Спаси нас с маленьким!". Он тотчас использовал свои связи, достал билет на ближайший поезд, идущий в Варну (временный конечный пункт Восточного экспресса), упаковал в багаж моторный параплан и несколько канистр под бензин и отбыл из Вены.