Похищение королевы

Наглость? Конечно, мое требование далеко от джентльменского, но лучше оно, нежели постельная плата. Я предложил чисто рыночный вариант: коротышка выдает мне нужную инфрормацию, я соглашаюсь соединить наши комнаты в одну квартиру.

— Вот оно как? — удивилась Надин, но руку убрала и даже отодвинулась. — О чем ты?

— Ничего особенного, я кой о чем тебя спрошу, ты ответишь. Без увиливаний и прочих зигзагов. Правду, одну только правду!

Коротышка задумалась, сомнения сотрясали ее. Как бы не продешевить? Потом хитрая улыбка проскользнула по ее лицу. Ручка возвратилась на покинутое место, в непосредственной близости к моей ширинке, губы приоткрылись и вплотную приблизились к моим. Кажется, вот-вот закапает слюны.

— Любая сделка требует аванса. Наша с тобой — тем более!

— Моя фирма не авансирует, — я снял с ноги ее руку и перелодил ее на диван. — Обойдемся без торговых принципов. Повторяю: ты говоришь только правду, желательно как можно подробную.

Надин обиженно вздохнула.

— О чем ты говоришь, Павлик? Когда это я хитрила с тобой? Спрашивай — отвечу!

— И не станешь спрашивать, почему меня все это интересует?

Надин несколько долгих минут колебалась. Оставляя лазейку для отступления ответила расплыывчатым обещанием.

— Если тебе так хочется…

— Откуда ты знаешь мужика с проседью в прическе? Ну, того, который околачивался возле твоего стенда вместе с… Виктором… Потом, в магазине о чем-то спорил с Верочкой.

Ага, задумалась! Первое попадание в цель. Дай Бог, чтобы и остальные вопросы оказались такими же меткими.

— Виктор сказал: он влюблен в меня. Намерен жениться. Не обижайся, запасной вариант. Если ты откажешься. Не сидеть же мне вековухой.

— И ты раньше не была с ним знакома?

Очередное молчание, которое можно расценить и как нежелание откровенничать, и как способ заинтриговать любовника. Я терпеливо ожидал исповеди.

Дождался!

Говорила Надин тихо, покорно. Будто исповедывалась священнику. И я верил всему, что услышал, потому-что так врать просто нельзя, это — противоестественно.

Москвичку, семнадцатилетнюю Наденьку сорокалетний, едва знакомый мужик увез в Ярославль, на свою родину. Не то, чтобы она до беспамятства влюбилась в красавца, нет, — покорили неопытную девушку сладкие обещания «любви до гроба», затуманили мозги горячие признания и ежедневные приглашения в театры, кино, рестораны, которые сыпались градом. Она не задумывалась, откуда берутся огромные деньги, которые буквально разбрасывал кавалер. Деньги — мужские проблемы, как их добывать женщине знать не положено. Она расплачивается нежностью и заботой.

Мать плакала, отец негодовал, но родители будто ушли «за кулисы», на сцене жизни — один Михаил, Миша, Мишенька, Медвежонок, его горячие об"ятия и такие же горячие обещания.

Наденьку заперли в комнате, но она собрала вещи и удрала через окно. Даже записки родителям не оставила.

Сладкая жизнь длилась недолго — всего-навсего два месяца. Насытившись девичьим телом, Михаил захотел разнообразия, дни и ночи проводил с любовницами, появлялся домой с опухшими глазами и заваливался на кровать. Ни нежных об"ятий, ни горячих поцелуев.

Случайно Наденька узнала о существовании законной жены Михаила, проживающей с сыном в Москве.

Как ей удалось узнать — Надин не сказала. Только обмолвилась: каждая женщина имеет свои источники информации, недоступные мужикам. Узнала и все! Даже адрес подсказали, номер телефона нарисовали. Но беседовать с настоящей женой своего «мужа» Наденька не захотела. Да и что она может сказать несчастной женщине, оставленной супругом ради многочисленных любовниц? В чем они провинились друг перед другом?

Однажды, когда в очередной раз Михаил заночевал на стороне, Наденька собрала свои вещи и уехала к родителям.

И вот бывший супруг, или — любовник, она не знает, как его называть, вдруг появился в Дремове…

Меня заинтересовала одна деталь — первый «муж» Надин имел официальную жену и сына… Неужели, Машенька и Виталька?… Нет, это исключается, пытался уговорить я сам себя, в жизни бывают совпадения, не без них, но не до такой же степени. Машенька к этой грязной истории не имеет ни малейшего отношения.

На всякий случай, поинтересовался.

— Какую фамилию носит твой… муж?

— Айвазян… Михаил Егорович Айвазян… У него отец армянин, мать — украинка…

Я онемел. Фамилия Машеньки по первому мужу — Айвазян, эту же фамилию носит Виталька… Вот тебе и очередные житейские виражи, вот тебе и не могущие быть совпадения, колол я себя до боли, до крови. Самые, казалось бы, разные нити сплетаются в такой клубок, что расплести его мне не под силу.

Передать его Стулову? А вдруг он узнает, кто женился на разведенке Айвазян, принял ее и сына под свое крыло? Станет дотошно выпытывать причины моего бегства от законной жены в Дремов? Что я ему отвечу? Рассказать про алкаша-пасынка, едва не избивающего отчима здоровенными кулачищами, обливающего его потоками грязной матерщины?

Ну, нет, это начисто отпадает. Не потому, что подставлю Виталия — честно говоря, часто подумывал навести на него сотрудников милиции — нанесу незаживающую рану бывшей моей жене… Бывшей?