Похищение лунного камня

Вот и думает Ларик, сидя в лифте на корточках. Времени у него для размышлений хоть отбавляй. Только в голову никакие мысли о пропаже камня не лезут. Как там родители? Только что видели его из окна, видели, что к подъезду направился… Папа может и не сообразить, в чем дело. Забеспокоится, что его нет, побежит встречать, нажмет кнопку лифта… Или на пассажирском, если он работает, вниз проедет, или пешком побежит. Знает он папу! Он и так слишком эмоциональный, потому что режиссер, творческий человек. А в минуты тревоги ему логическое мышление напрочь отказывает.

Ларик прислушался. Нет, соседний лифт молчит. И вдруг над головой Ларика проскрежетал металлический женский голос:

– Мальчик, ты еще там?

Диспетчер! Ларик подпрыгнул к переговорному устройству:

– А где же? Здесь!

– Мастер уже вышел, ты мне скажи свой телефон, я позвоню, чтобы дома не волновались.

Ларик прямо остолбенел от такого простого и мудрого решения. Вот умная тетенька! И как он сам не догадался об этом ее попросить?

Он продиктовал номер, диспетчер отключила связь. И лифт сразу же поехал, словно ждал именно номера телефона. За распахнувшимися на первом этаже дверьми лифта стоял мастер с длинным железным прутом и улыбался.

– Свобода!

– Спасибо! – крикнул Ларик и сразу же нажал кнопку своего этажа.

Папа говорил по телефону.

– Скажи ей, что я уже дома! – крикнул Ларик, врываясь в комнату.

Тот изумленно прикрыл трубку рукой:

– Кому сказать? Людмиле Сергеевне?

Ларик понял, что папа разговаривает с кем-то из театра. Людмила Сергеевна – это или вахтерша, или гримерша. Короче, театральный человек.

– Ничего-ничего, – замахал он руками, – я подумал, это мне звонят. Говори. Только не занимай долго телефон.

Папа покачал головой, сказал еще несколько фраз и прекратил разговор. Телефон тотчас же зазвонил. Ларик метнулся к нему и схватил трубку:

– Это я. Уже дома. Да-да. Спасибо.

У папы поползли вверх брови.

– Ничего себе! Если бы ты нам с мамой так оперативно сообщал о своем местонахождении…

Как только мама услышала, что ее упомянули, сразу же выглянула из кухни. Ларик придумал первое, что пришло в голову:

– Да просто… Поспорили, за сколько я по лестнице поднимусь.

– И откуда же тебе позвонили? – удивилась мама. – С мобильного?

– Конечно, – улыбнулся Ларик, – Петич.

Ни к чему родителям знать даже о таких мелких приключениях Ларика, как застревание в лифте. Лишние волнения. Неизвестно, что их ждет в ближайшем будущем…

Ларик сделал губами громкий втягивающий звук, похожий на поцелуй. Тотчас же из кухни выскочил, виляя хвостом, Оська. Так звать собаку Ларик научился в деревне. Местные мальчишки как-то спросили, какой Остап породы. Ларик пожал плечами:

– Наверное, никакой.

– Счас проверим. Если чистопородная дворняга, то сразу отзовется, – и старший из них издал губами именно такой звук.

У Остапа уши мгновенно взметнулись. А потом и Ларику понравилось так окликать Остапа, если они «разговаривали» друг с другом вдвоем, а не гуляли где-нибудь на людях и собаках.

Вдвоем с Оськой всегда лучше думалось. Один из них устраивался на коврике, а другой с дивана смотрел в собачьи глаза и размышлял. Иногда Ларик подпрыгивал, пересекал комнату, вытаскивал с полки один из томов Большой советской энциклопедии и падал с книгой обратно на диван. При этом Остап проводил хозяина недоуменным взглядом, который в переводе на человеческий язык означал: «Ну никакой усидчивости!»

Эта старая энциклопедия всегда помогала Ларику. Даже если он листал ее просто так, наугад, словно гадал по книге. Листал, листал, глаза цеплялись за отдельные слова и картинки, а мысли в это время вели свою неторопливую работу, как муравьи в муравейнике.

Метеорит, метеорит… Пальцы сами машинально перебирали страницы, пробираясь к «Ме». Ларик даже запел-замычал этим слогом какую-то собственную мелодию. Жалко, что никто не слышит, потому что через минуту он уже ни за что ее не повторит из-за полного отсутствия слуха. Такой вот композитор без слуха. Как Бетховен. Только тот великим и глухим стал в конце своей жизни, а Ларик без всякого музыкального слуха с самого начала. «Ме-ме-ме»…

Его внимание привлекла большая фотография: Мекка – мусульманская святыня. Совершившие долгое путешествие к священному камню мусульмане толпой, похожей на спиралевидный улей, двигаются по огромному двору.

Ларик на минуту задержал на картинке взгляд. Его всегда поражали огромные скопления народа. Однажды мама рассказывала, еще совсем маленьким он взглянул вокруг себя в цирке на Цветном бульваре – и испугался.

«Б-р-р», – вздрогнул Ларик.

Он до сих пор помнил то далекое ощущение ужаса при виде тысячи говорящих, орущих ртов, вертящихся голов, ушей, наклонившихся к детям мам, бабушек…

«Попробуй объясни кому-нибудь, – подумал он, – что же меня так испугало? Не объяснишь. А может, это не страшно, а просто неприятно?»