Похищение невесты

Ей следовало бы приказать ему прекратить это. Разум говорил ей, что она должна запретить ему распускать на ней корсет, а тело требовало, чтобы она продолжала молчать.

— Мы будим друг в друге крайности.

Его пальцы на миг замерли, глаза жадно сверкнули.

— Да, милая, это правда. И ты только подумай, насколько лучше все еще станет!

Он раздвинул ее корсет. Джемма задрожала, когда прохладный воздух коснулся ее грудей, прикрытых только тонким полотном сорочки.

— Откуда мне знать!

Она не в состоянии была сохранять неподвижность и поспешно прикрыла руками свою грудь. Конечно, она не в состоянии была бы помешать ему делать с ней все, что ему заблагорассудится, но почему-то в глубине души пряталась уверенность в том, что он не станет добиваться своего силой. Она не могла бы сказать, откуда появилась в ней эта уверенность, но мужчина, который наслаждался ароматом ее волос, не воспринимался ею как варвар, способный лишить ее невинности насилием.

Это было очень хрупкое доверие, но оно помогло Джемме прогнать страх, который пытался проникнуть в ее мысли.

— Верь мне, я это знаю.

— Пытаюсь.

Ее голос стал едва слышным шепотом. Она не могла спрятать своей неуверенности. Тем не менее, в его взгляде мелькнуло одобрение, которое придало ей отваги и позволило не прятать глаза.

Верить ему? Джемма пыталась понять, возможно ли это.

Он склонился к ней и прижался губами к ее правой руке, прикрывшей грудь. Под ее ладонью сосок был тугим и ныл от желания узнать, каким будет его поцелуй. Однако Гордон стал целовать ее левую руку и задержался на ней, а потом последовал ниже, туда, где от дыхания поднимались и опадали ее ребра. Еще один поцелуй был запечатлен на ее животе: тепло его губ легко проникло сквозь тонкую ткань и коснулось ее кожи. Наслаждение волной прокатилось по ней, заставив тихо ахнуть от радости. Однако это ощущение ушло и ниже, где жадное томление еще усилилось.

Гордон покрывал поцелуями ее живот и грудь, легонько отталкивая руки, которыми она прикрылась. Его пальцы снова утонули в ее волосах, и, чуть повернув голову, он мягко прикоснулся губами к ее груди. Джемма снова задрожала, и все ее мышцы напряглись от сладкого предвкушения. Она еще никогда так остро не ощущала собственные соски. Нежно-розовые вершинки ее грудей были полны таким жарким томлением, что ткань сорочки казалась ей тяжелой и душной. Одна рука Гордона скользнула вдоль ее тела и обхватила ее грудь, а в следующую секунду он забрал в рот ее сосок.

Джемма резко выгнулась: не шевелиться было совершенно невозможно. Она ощущала слишком сильный жар, слишком острые чувства заполняли ее тело. С ее губ сорвался тихий вскрик, а Гордон откликнулся на него, тихим рычанием, заставившим ее пальцы судорожно сжаться на прядях его волос. Ткань ее сорочки стала влажной, прилипла к набухшему бутону ее соска. Гордон лизнул его, дразня чувствительную плоть, а потом захватил край сорочки и стянул ее вниз, окончательно открывая ее тело.

— Какая сладость! Как летняя земляника!

Он поднял голову и всмотрелся в ее лицо. Подушечка его большого пальца скользнула по влажной вершинке ее груди, впервые прикоснувшись к ней без преграды из ткани.

— Я больше всего люблю летнюю землянику. Для меня это настоящий пир!

Его голос стал глубоким и хрипловатым. Глаза его потемнели, но Джемма увидела их только мельком: он наклонился к ее обнаженной груди. Она ощутила, как его дыхание прикоснулось к влажной коже соска, пробежав по коже, чувствительность которой как никогда обострилась. Его рука бережно охватила мягкое полушарие ее груди, так что тугой сосок поднялся выше, словно подношение. Гордон захватил соблазнительный бутон губами и втянул в себя весь розовый кружок, заставив потрясенную Джемму ахнуть.

Ощущение оказалось даже слишком приятным. Наслаждение захлестнуло ее мощным потоком, унося робкие сомнения, которые еще оставались у нее. Ее ладони скользнули ему на спину, чтобы можно было притягивать его к ней. Его язык заскользил по вершине ее соска, туда и обратно. Она выгнулась, ее спина включилась в попытку показать ему ее желание, чтобы он не прекращал этой ласки. Ей вдруг стало нестерпимо жарко из-за шерстяной ткани ее платья и его килта, ставших преградой между ними. Ее пальцы вцепились в его полотняную рубашку, но не сумели стянуть материю, чтобы открыть для прикосновений его теплую кожу. Он крепко притянул ее к себе и перекатился на спину. Кровать затряслась — и в итоге Джемма оказалась на Гордоне. Ее колени погрузились в матрас по обе стороны от его бедер. Он мягко заставил ее сесть прямо, так что весь вес ее тела пришелся на ее раздвинутые ноги — и пульсирующий между ними бутон.

— Гордон!..

— Я хочу тебя видеть, милая.

Он отыскал завязку, которая стягивала ее юбку. Быстро распустив шнурок, он приподнялся и стянул с нее платье прямо через голову. Отбросив ее с кровати, он снова лег на спину и занялся закрепленным на корсете валиком, расправлявшим ее присборенную юбку. Вскоре и каркас полетел следом за юбкой; затем он начал стягивать расстегнутый корсет.

— Так гораздо лучше.

— Правда?