Похищение Прозерпины

Сыщик был одет как большинство венецианцев; его простой и дешевый костюм не бросался в глаза. Светлая летняя сорочка без галстука и модные ботинки с плоскими срезанными носами были такие же, как у тысяч других итальянцев. И продолговатое, загорелое лицо и аккуратно причесанные жгуче-черные волосы ничуть не выделяли его среди остальных, зато темные, маленькие, близко поставленные глаза запоминались сразу. Пронырливые, вечно бегающие, они не просто смотрели, а все время за чем-то следили, что-то настороженно и пытливо высматривали.

То, что их преследует сыщик, удивило друзей.

— Нас так хорошо встретили — и вдруг шпик! Это же нелогично, — первым выразил общее недоумение Михалев.

Тридцать лет из своих сорока Михалев отдал изучению математики с ее непреложными законами. Наряду с огромной эрудицией в своей области знаний талантливый математик сумел сохранить трогательные черты детской наивности. Друзья любили подшутить над Михалевым, озадачить его какой-нибудь выдумкой. Михалев простодушно верил их рассказам, принимал за чистую монету, долго обдумывал и обсуждал. Особенно любил разыгрывать Михалева его друг, журналист Сергей Буланов. К всеобщему удовольствию, он вдруг принимался рассказывать Михалеву какие-нибудь небылицы; при этом лицо Сергея сохраняло полную невозмутимость, и лишь морщинки, лучами сходившиеся в уголках карих, с монгольским разрезом глаз да иногда вздрагивающие уголки губ выдавали затаенную усмешку.

— Ясно, почему шпик, — не удержался и теперь Сергей. — Вы же читали вчерашнюю газету. В Милане ограбили банк.

— Ха, выдумщик! — засмеялся Михалев и так отмахнулся от Сергея, что тот понял: пересолил, не прошло.

— Все-таки почему же так, Петр Иванович? — обратился Михалев к руководителю. — Такая встреча, банкеты, речи, выражение дружбы. И вот тебе!

— Еще неясно, кто его послал. Посмотрим, — успокаивал друзей Петр Иванович. Старший по возрасту, он всегда говорил спокойным тоном, и к его доводам внимательно прислушивались.

— Чего тут неясного! — воскликнул Женя Барский. Совсем еще юное лицо его с правильными тонкими чертами выражало в этот момент одновременно многие чувства: и желание доказать свою правоту, и горячность, и удивление. — В Канаде у нас тоже так было: куда ни поедем, в каждом городе за нами полицейский. Специально нас охранял, вежливый такой, корректный.

— Раз у вас в Канаде так было, так будет и у нас в Италии, — развел руками Сергей. (Женя о странах, где бывал, всегда говорил: «у нас в Швеции», «у нас во Франции», и это неизменно вызывало усмешку у Сергея).

— Если ему так нравятся вежливые полицейские, пусть берет их себе, — поддержал Сергея Михалев.

— А вы зря, — постарался примирить друзей Петр Иванович. — Возможно, он и для охраны приставлен, а может быть, просто какой-нибудь мелкий чин перестарался.

— А это, может быть, и не полицейский, — высказал догадку Михалев.

— А кто же? — сразу спросили его Сергей и Женя.

— У нас бывало, что всякие грязные организации подставляли, — продолжал Михалев. — Что-нибудь высмотрят, а потом…

— Ах, и у вас бывало! — протянул Сергей.

— Что ты ко всем придираешься! — не выдержал Михалев. — Петр Иванович, скажите ему.

— Ладно, ладно, братцы! Тише, Кто бы ни был этот тип, будем осторожны. Надоест — отстанет, — закончил Петр Иванович.

Но шпик не отставал, наоборот, он прочно «приклеился» к четверке друзей. Куда бы они ни шли, он всюду следовал за ними: на улице он неизменно шел по пятам, приближаясь в толпе и удаляясь на просторе; стоило им убыстрить шаг, и он шел быстрее; они шли тише, и он снижал темп преследования. Когда друзья заходили в магазин, он терпеливо ждал у витрины; в музее он всегда был в том же зале; в кино, невидимый, где-то обязательно присутствовал рядом. Друзья шли отдыхать в гостиницу, сыщик садился у входа и начинал что-то писать, видимо рапорт о их поведении. Как бы рано они ни вставали, шпик всегда встречал их у выхода; самым поздним вечером он неизменно провожал их до гостиницы.

Первое время это забавляло всю четверку, и они даже гордились этим. Наконец-то и у них есть «собственный» шпик! Однако вечное присутствие постороннего наблюдателя начало им вскоре надоедать. Попытались было от него скрыться. Пробовали исчезнуть в путанице узких переулочков, но венецианец лучше их знал лабиринты родного города, и, когда казалось, свобода была близка, они сталкивались с ним лицом к лицу. При этих неожиданных встречах верный страж поспешно отводил свои быстрые «мышиные», как их прозвал Сергей, глазки. Неудачей кончались также попытки скрыться в толпе или уйти из кино до конца сеанса — шпик обладал большим опытом, и для него эти наивные попытки отвязаться не были неожиданными.

Первым не выдержал Сергей.

— Эх, подойти бы сейчас к нему да…

Друзья расположились отдохнуть на гранитной набережной Лагуны, а сыщик остался стоять невдалеке.

— Спокойно, Сережа, — заметил Петр Иванович. — Главное — не терять хладнокровия.