Похищение столицы

— А она там, внизу, мне носила конфеты, фрукты и всякие напитки. Если хотите, пойдемте ко мне, там у меня роскошные апартаменты. Я уже понял, что этот Алладин начал меня опутывать, как паутиной. И эта маленькая мушка — приманка, на которую я, как паук, должен броситься. Она даже ночью ко мне раза три заходила. И ставила мне на голову холодные примочки, — у меня, видишь ли, ночью сильно болела голова. Они мне влили какую–то скверную жидкость; я едва оклемался. Не хотел бы получить ее и во второй раз.

— Вам легче, — в раздумье проговорила Катя, пытаясь заглушить в себе приступ ревности, который подступился к горлу и затопил все ее существо. — Вам он будет устраивать сладкую жизнь, а меня ожидает пытка. Жаль, что я не имею иголочки, которой кольнул меня этот мерзкий старик. Я бы его живо усмирила.

— Чем же он тебе может угрожать?

Катя потянулась к Олегу, прошептала на ухо:

— Любовью.

Олег отстранился, будто ужаленный. И уже громко, никого не опасаясь, проговорил:

— Не отпущу вас от себя ни на шаг. А кто посягнет на вас — удушу.

И он показал крепко сжатые кулаки.

У Кати потеплело на душе. Улыбнувшись, сказала:

— Я тоже… не отпущу вас. Под страхом смерти.

— Будем считать, мы обо всем договорились. И еще хотелось бы думать, что мы таким хитрым образом объяснились в преданности друг другу.

Олег хотел сказать «в любви», но не посмел. Отважилась на это Екатерина:

— Может быть, в любви?

— Об этом и мечтать не могу.

— Как видите, я смелее вас.

Олег схватил ее, но… не поцеловал. Отпуская из своих могучих лап, тихо проговорил:

— Боюсь я вас. Вы же майор, все–таки. Вдруг как шутите.

— Нет, не шучу. И отныне буду всегда с вами рядом.

— А я беру на себя торжественное обязательство: слушать вас и во всем повиноваться. Если позволите, буду жить в ваших апартаментах и спать на коврике у ваших ног.

— Спите вот на этом диване.

Стояли у окна, смотрели вдаль и думали об одном: где они находятся и как им отсюда выбраться.

— Я сейчас думаю: у вас такой мощный ум, вы способны проникать в тайны таких сложных компьютерных систем и финансовых операций. Наверное, и сейчас вы нашли все решения.

— Не скрою: нашел! Быть все время с вами рядом. Обо всем остальном позаботятся наши хозяева. Кто бы они ни были, они будут о нас заботиться и охранять всеми силами.

— Недавно вас под охрану взяло самое могущественное ведомство. Чем это кончилось, мы с вами уже смогли убедиться.

— Плохой тот хозяин, у которого из–под носа увели его любимую собаку.

— Но вам разве безразлично, кто будет вашим хозяином?

— Не безразлично, конечно, однако не очень–то важно, кто будет мне стирать белье и подносить пищу. В этом смысле я сильно похож на пса и буду больше любить того хозяина, кто лучше кормит и тщательно вычесывает насекомых из моей шерсти.

Олег говорил громко, поворачивался в разные стороны, и Катя поняла, что он говорит на публику, то есть на Автандила. И еще она поняла, что он только начал изучать обстановку и нащупывать вариант побега из плена. К своему огорчению, сама же она никаких мыслей на этот счет не имела. Ей казалось, что ловушка, придуманная Автандилом, так коварна и совершенна, что выхода из нее нет. Надежда была на Олега. Он–то с его могучим изобретательным умом должен найти выход.

Вечером Автандил пригласил пленников к себе на третий этаж. Юная грузинка или чеченка привела их в кабинет хозяина. За письменным столом под портретом горца в белой папахе и с кинжалом сидел Автандил. Он был в теплом атласном халате, и на руках у него было много золотых украшений: часы, браслет, кольца и перстни с крупными бриллиантами. Катя не сразу его и узнала. Скажи ей, что ее полковник может так одеваться, она бы не поверила. Вот уж истинно говорят: восток есть восток. Мебель тут была музейная, из царских покоев, ковер огромный ручной работы, а кресло под Автандилом золоченое. И сколько тут было роскоши и богатства — уму непостижимо. Катя, кивнув на портрет кавказца, спросила:

— Кто это?

— Ты не знаешь — да? Суворова знаешь, Кутузова знаешь, а его не знаешь. А ваш писатель Лев Толстой хорошо его знал. И книгу о нем написал. Поняла теперь?..

— Хаджи Мурат! Как не понять.

— Хаджи Мурат — джигит, герой, он — дух Кавказа. Институт закончила, а не знаешь.

— Знаю, знаю. И тут у вас в кабинете — дух Кавказа. Мебель–то из Кремля перетащили, из палат Гранатовитой и Оружейной. Там я такую мебель видела. А кресла золотого и у царей наших не было. Такие кресла, говорят, у Брынцалова, да у Березовского. Да еще у братьев Абрамовичей.

— Язва ты, Катуш, но ничего — смейся над стариком Автандилом. Тебе такого кресла никогда не видать, потому что ты смысла жизни не понимаешь. Друзей выбирать не умеешь. Вот он… — кивнул на Олега, — умеет выбирать друзей. Он был в Америке и знает, что против силы умный человек не идет. Умный человек знает, с кем надо дружить и кому надо служить. А теперь скажите мне, что вы решили? Кому будете служить: мне или Старроку?..

Катя поспешно ответила:

— Я служить никому не буду — ни вам, ни Старроку.

— Помолчи, женщина! Пусть говорит мужчина. Он умный, и речь его будет другая.