Похищение в Тютюрлистане

Послышались голоса ссорящихся блох: они укладывались спать. Неожиданно раздался громовой удар, через секунду последовал второй. Это цыган снял сапоги и швырнул ими в стену, чтобы прекратить блошиную возню. Потом жалобно зашипел огонь свечи, задушенный послюнявленными пальцами, погрузилось во мрак. Фургон прогнулся, и послышался равномерный шум, словно кто-то сыпал по лестнице картошку, — это храпел цыган; тоненько вздыхала Друмля, всхлипывая во сне; за что-то просил прощения маленький Кляпон. И только блохи, почуяв чужих, не спали: они сопели за решётками, — бесчисленные, беспокойные и кровожадные насекомые.

Мяучура осторожно подполз к рожку, отвязал верёвку и подал рожок петуху. Тот так крепко поцеловал его, что клюв звякнул о металл. Капрал поспешно спрятал рожок на груди.

— Пошли, пошли, — торопила друзей Хитраска.

Месяц лил серебряные потоки. Медленно переступали спутанные клячи. Потрескивали доски в старом цирковом фургоне. Неожиданно послышался приглушённый плач.

— Это твои блохи?

— Ну, что ты! — обиделась Хитраска. — Они давно спят.

Мяучура подошёл к котлу и попробовал сдвинуть камень.

— Оставь! Кто знает, что там внутри…

— Там был тот добрый дух, который предостерёг меня, — шепнул петух.

На их голоса вылезла из-под папоротников измученная продолжительной засухой жаба. Она посмотрела на зверей вытаращенными глазами. Толстая шея старухи колыхалась, жаба тяжело сопела, — у была одышка.

— Не знаете ли вы, где тут есть вода? — спросила она хриплым голосом, но звери не услышали Петух сдвинул крылом камень, и друзья наклонились над котлом. Хитраска попятилась, а Мышибрат, готовясь к прыжку, выпустил когти.

Из-под крышки показалось лицо девочки; она сидела по шею в жидкости; жидкость блестела в лунном свете, как ртуть. На плечи малютки спадали кудри.

— Как тебя зовут? — спросили удивлённые звери.

— Спасите меня, — заплакала девочка, — я королевна Виолинка.

— Королевна? Правду ли она говорит? Что ты тут делаешь? — Друзья помогли ей вылезти из котла. Девочка была голой. Лиса укрыла мягкими листками мать-и-мачехи и набросила на тело рубашку, которая сушилась на дышле фургона.

— Я уже третий день сижу в этом настое из ореховых листьев. Меня похитил цыган; он хочет, чтобы я потемнела. Я должна прибирать в клетках у этих страшных блох…

— Королевна, настоящая королевна. — Мяучура обнюхивал с головы до ног; его хвост победоносно торчал вверх.

— Королевна, — прохрипел взволнованный петух и поднёс рожок к клюву, чтобы сыграть туш.

— Ты с ума сошёл! — дернула его за крыло Хитраска. Она схватила за руку Виолинку, и все побежали к дороге. Сзади всех мчался капрал, рожок колотил его по спине, подгоняя дальше и дальше.

На большой поляне остались лишь спутанные лошади — их огромные тени медленно передвигались взад и вперёд — да старая жаба, которая с глубоким вздохом облегчения плюхнулась в чёрный котёл, — она была измучена дневным зноем.

— Ах, купанье, чудесное купанье! — шептала жаба, закрывая от удовольствия глаза, набухшая шея слегка подрагивала, и по тёмной поверхности настоя расходились маленькие круги.

Утро на границе

Рассветает. Солнце еще не взошло, но небо уже посветлело на востоке, с лугов поднимается туман, никнут влажные травы, и капли росы стекают с листьев.

— Посмотрите, и это королевна, — шепнула недоверчиво Хитраска.

Все наклонились. Утомлённая ночными скитаниями, девочка спала.

На грязном личике были видны следы слёз.

— Она некрасива, — удивился капрал, — она совсем по-другому выглядела в Блабоне.

Рыжие волосы малютки были взлохмачены, кожа загорела, а на носу сидело множество веснушек. Она выглядела так, будто чихнула в чернильницу.

— Ни веера, ни туфелек с бриллиантовыми пряжками, — огорчился Мышибрат. Потом, однако, он собрал все свои силы, зажмурил глаза и прошептал: «Если это королевна, то для меня она достаточно прекрасна».

— Тут виноваты чары цыгана, ведь бедняжка жаловалась нам… Ее купали три ночи в разных настоях и отварах. Она должна была сидеть в этом гадком супе, где варились сушёные грибы, аир и белена, от которых кожа темнеет; комариное сало, от которого худеют, и крылья божьих коровок, чтобы на перешли веснушки. Не говорите ей ничего об этом, не давайте зеркала… Бедняжка огорчилась бы. Нужно позаботиться о ней, девочка и так уже настрадалась, — сказала Хитраска.

Тяжёлая капля, сверкнув, как бриллиант, упала на шею спящей малютки.

Виолинка вздрогнула, протёрла глаза и в недоумении посмотрела на зверей.

— Ах, это вы, — зевнула она, лениво потягиваясь, и тотчас заныла: — Я замёрзла, я хочу есть.

Петух взглянул на лисицу, лисица — на Мышибрата, — у них не было ни крошки. Все запасы кончились. Кто мог предполагать, что они так долго будут бродить по этим пустынным местам!

— Посмотри, — подмигнула им Хитраска, — посмотри, Виолинка, — какой прекрасный день настаёт! Птицы купаются в небе, полощут лазурью горло, а капельки росы сверкают на паутинках, как твои бриллиантовые пряжки.

— Не морочьте мне голову, дайте поесть!

Тогда петух достал рожок, приложил его к клюву и заиграл: