Похищение Зеленой Хризантемы (СИ)

Он оглядел следы разрушения, царившего в холле, пытаясь предположить, что здесь могло произойти, причём не сегодня, ибо свежестью и новизной битые черепки не отличались. Пройдя мимо полуразбитых статуй, аккуратно выбирая куда ступить, Шензу остановился возле того самого хода, где скрылся его недавний собеседник, и прислушался к глухому шуму и слабо доносившемуся звяканью и топанью. Идти следом не тянуло. Юноша присел на нижние ступеньки мраморной лестницы с намерением дождаться предполагаемого владельца дома. Более-менее подробно осмотрев живописные развалины в холле, где ему было велено ждать, Шензу заскучал…

Откуда-то потянуло прохладой, легкий сквознячок всколыхнул пряди его волос, и кто-то положил ледяную руку ему на плечо. Терзаемый нехорошими предчувствиями, юноша неуверенно повернул голову и судорожно вцепился в собственную сумку.

— Здрасте! — выдохнул он в полупрозрачное улыбающееся лицо тающей в воздухе фигуры, вытаращив глаза.

— Хочешь, познакомимся поближе? Я устрою тебе занимательную экскурсию, — повис в воздухе хрустальный звук голоса.

А уже в следующее мгновение ноги Шензу сами подняли его дрожащее тельце и понесли… всё равно куда, лишь бы не оставаться здесь.

Дверная арка, коридор, ещё один… тут парнишка притормозил, неожиданно встретившись с расписной вазой на постаменте, и, не сумев предотвратить её падение, выслушал звон разлетевшихся осколков. (Кажется, он начал понимать, откуда в доме такой беспорядок). Повертевшись на месте, Шензу понял, что не знает куда бежать, и ринулся абы куда. Он предпочёл не думать, что столкнулся с призраком… Зря не прихватил с собой защитный амулет, освещённый в храме, но кто же знал, что всё так обернётся? Призраки внушали ему неподдельный ужас, они приходили оттуда, куда он не хотел возвращаться. Не хотел? Да нет же, он там никогда и не был. Это не он. Вовсе нет…

Какое-то светлое помещение впереди. Шензу ухватился за косяк, дабы на всём ходу не промчаться мимо, а вписаться в дверной проём, и тут произошла ещё одна неприятность — экстренное торможение: под ногу попал инородный предмет, напоминающий раздрызганную скалку, на нём-то он и навернулся. «Кошмар какой-то!» — подумал он, потирая ушибленное место и чувствуя, как болит каждая косточка в отдельности. Но на самом деле подлинный кошмар ждал прямо перед ним.

В комнате, мало уступавшей по степени разгрома холлу, среди битой посуды и поломанной мебели сидел на полу рыжеволосый мальчик. Шензу судорожно вздохнул, вытаращившись на его не иначе как окровавленную голову. И заворожено смотрел на тёмно-алые густые струйки, медленно скатывающиеся с бледных щёк и тягуче-неспешно капающие на белый воротник рубашки. Мальчик со счастливым видом мазнул по запачканной щеке и с видимым удовольствием облизнул пальцы.

Шензу резко попятился, когда ребёнок со словами "определенно вкусно! Оно стоило того" вновь протянул руку к собственной шевелюре.

Пора, пора уносить отсюда ноги!

Ужас липкими щупальцами сковал движения. И как в каком-то поистине страшном сне, Шензу, пытаясь отползти подальше от перепачканного красным мальчика, понял, что тонет в волнах переполняющего его кошмара. Он проваливался в дымку голубовато-сизого тумана, его кто-то звал, ни то требуя очнуться, ни то даже не пытаться. Наконец юноша открыл глаза, чувствуя, как в оледеневшие конечности приливает горячая кровь. Белое снова стало белым, а чёрное — чёрным…

На полированной столешнице из нежно-розового дерева, на которой лежали его руки, а мгновением раньше и голова, стояла чашка, изукрашенная позолотой, а в ней янтарный остывший чай, наполовину выпитый. Шензу оглядел пустую комнату со стенами, обитыми светло-сиреневой тканью, и триптихом картин, изображающих летний, осенний и зимний пейзажи одного и того же места, а именно данного особняка. Юноша решительно не помнил, как здесь очутился, но добрёл досюда он, похоже, сам, ибо кому бы пришло в голову усадить его за стол? Облегчённо вздохнул, отметив, что в комнате кроме него никого нет, и потянулся к чашке чая, осознав, что выпить чего-нибудь сейчас было бы неплохо. Раздражённое шипение со стороны того, что поначалу принял ни то за оставленную кем-то мягкую игрушку, ни то за позабытый кусок меха, заставило его нервно подпрыгнуть на стуле и замереть. В белой пушистой кучке угрожающе вспыхнули голубой и золотой глаза, вздыбился хвост, да и сам страшный зверь, в данный момент отдалённо напоминающий кота, весь распушился, став едва ли не в два раза больше.