Похищение Зелёной Хризантемы

   - Не дури, мальчик, - последовало ему в спину, такой нежно бархатный голос, что ноги сами остановились, и он повернулся к незнакомке.

   Она неторопливо подплыла - подол плаща мёл мостовую - и случайные прохожие провожали её взглядом, то ли удивляясь одежде не по сезону, то ли мягкости поступи.

   Мальчик не смог разглядеть её лица полностью, ему были видны только её розовые губки, сложенные в лёгкой улыбке, вызывающей доверие. Глядя на неё, в его воображении нарисовалась река, скованная льдом. Что бы это значило? Он ещё плохо разбирался в образах посещающих его при взгляде на человека. Учитель говорил, что со временем он во всём разберётся, и сможет лучше "читать". Пока же у Торми получалось определить точно - лжёт человек или нет. Незнакомка не лгала, но много чего недоговаривала.

   Убедившись, что мальчик не собирается никуда бежать, девушка шепнула следовать за ней, и больше не оборачивалась проверить идёт ли он следом. Торми шёл, ему было интересно узнать к чему такая таинственность, ведь не даром она скрывает своё лицо в тени капюшона.

   Вскоре он обнаружил, что его ведут в премиленькое кафе "Майский жук", где подавали самые восхитительные десерты: миндальное и ягодное мороженное со сливками и сладкой пудрой, фруктовое ассорти в сиропе, политое шоколадом, а уж пирожных с разными начинками и украшениями тут было не перечесть, глаза разбегались.

   Его провожатая велела ему занять какой-нибудь столик, а сама о чём-то потолковала с официанткой - молодой девушкой в аккуратном передничке и чепчике из-под которого выбивались светлые пряди. Торми разместился возле окна, хотя в большой зале и без того было светло. За соседним столиком о чём-то неторопливо рассказывала своей соседке пожилая женщина. Мимо пробежала чернявая официанточка, неся на подносе слоёный пирог, украшенный черникой. В знакомой, спокойной обстановке Тормазнизио расслабился, оказывается с тех пор, как его неожиданно схватили за руку, напряжение его не отпускало.

   - Прошу прощения, за моё обращение с тобой там, у фонтана, - присела напротив особа в бордовом плаще. - Мне неловко, что так получилось.

   - Всё в порядке, не бери в голову, - успокоил её мальчик. Он всё никак не мог разглядеть её глаза.

   Принесли чай, и пирожное, одно, для Торми: нежный бисквит с творожно-лимонным кремом и мармеладными дольками. Мальчик почувствовал вдохновение, берясь за серебреную ложечку, но, вспомнив, что он не один с разочарованьем отложил десертный прибор.

   - У тебя ко мне какое-то дело? - Он не собирался быть вежливым с той, что скрывает своё лицо, и нападает посреди улицы. Пусть говорит на чистоту с чем пришла; его одним пирожным не купишь. Хотя бы дюжиной что ли.

   - У тебя есть одна достопамятная вещица, откуда она у тебя?

   Торми печально вздохнул:

   - Ошибаешься, у меня ничего интересного с собой нету. - Выходило натурально, да только она видела её у него в руках.

   - Ожерелье с письменами. Ты его где-то нашёл? Оно же не твоё. Ты знаешь кому оно принадлежит? Ты его надевал?

   Торми хранил молчание. Он что, вляпался в какую-то историю? Тогда лучше помалкивать, но этот неторопливый, проникновенный голос призывал к ответу. Вместо разъяснений и увиливаний на стол брякнула кучка соединённых меж собой пластин, сверкнувших краями на солнце.

Глава 3

"Всё случается впервые..."

Если хорошенько подумать,

то жизнь не такая уж и плохая штука...

Но и не такая хорошая, как можно было бы подумать!

Тея

   Драцена имела покладистый, уравновешенный характер не склонный к конфликтам - внешне. Её неторопливый и мягкий голос, и манера держаться дружелюбно и непринуждённо, располагали к ней всякого попавшего в зону её влияния. К тому же она была крайне вежлива и сыпала своими "спасибо, пожалуйста, прошу, умоляю" и прочими словесными уловками с таким утончённым мастерством, что отказать ей в её просьбе было практически невозможно. И только Тею все эти либезения ни в коей мере не могли одурачить, она точно знала что хочет сказать Драцена со своим "будьте любезны" и всегда для себя мысленно доканчивала не высказанную мысль: "будьте любезны удавиться самостоятельно, чтобы мне не пришлось марать об вас руки".