Похищенная

Мне неизвестно, что побудило Клея укусить меня. Конечно, позже он пытался все объяснить, и не раз. Я специально приехала с ним в Стоунхэйвен, чтобы познакомиться с Джереми, который якобы решил нас разлучить, после чего Клей запаниковал и укусил меня. Может, это и правда. Джереми никогда не отрицал, что намеревался положить конец нашей связи. Вот только вряд ли Клей поступил так под влиянием минуты. Возможно, все произошло быстрее, чем ему хотелось бы, но в глубине души он наверняка был к этому готов — стоило мне хотя бы раз пригрозить ему разрывом. И что же последовало за укусом? Думаете, мы помирились и спокойно зажили дальше? Ничего подобного. Клей расплачивался за этот грех. Он превратил мою жизнь в ад, и я не осталась в долгу. Мне случалось проводить в Стоунхэйвене месяцы, даже годы подряд, а потом внезапно срываться — не предупредив его, не оставив никаких координат, полностью вычеркнув Клея из жизни. Иногда я находила себе мужчин, в основном для секса, а однажды даже завязала постоянные отношения. Как Клей реагировал на это? Он просто ждал — не грозил мне расправой, не распускал рук, не пытался найти другую. Я могла год прогулять на стороне, затем вернуться в Стоунхэйвен — и пожалуйста, он ждал меня, будто это в порядке вещей. Пытаясь наладить новую жизнь в Торонто, я ни на миг не забывала: стоит лишь позвать его, и он будет рядом. Не важно, что я натворила или что сотворили со мной другие, — он никогда меня не бросит, никогда не оставит в беде, никогда не отвергнет. Но сейчас, после стольких лет, хватило одного его взгляда, чтобы я свернулась в комок на полу и вся отдалась горю. Никакие доводы в мире не убедили бы меня. Как ни хотелось верить, что детство осталось позади, в реальности все оказалось иначе. Наверное, оно всегда будет со мной.

Принесли и унесли обед. На сей раз Бауэр поручила это охраннику — и на том спасибо.

Явилась она уже в районе шести. Я с удивлением оторвалась от журнала и посмотрела на часы: либо они сломались, либо ужинали мы сегодня раньше обычного. Подноса в руках Бауэр не было. Едва она вошла в камеру, мне стало ясно: ужин тут ни при чем — что-то случилось.

Куда подевалась самоуверенная грация, которая прежде сквозила в каждом ее движении? Бауэр запнулась о несуществующую складку на ковре. К ее лицу прилила кровь, щеки заалели, глаза сияли каким-то лихорадочным блеском. Следом вошли двое охранников и по ее жесту приковали меня к стулу. Пока они были заняты, Бауэр старательно избегала моего взгляда. Недобрый знак. Ой, недобрый.

— Вы свободны, — обронила она, когда охранники закончили.

— Может, мы подождем в коридоре… — начал было один.

— Я сказала, вы свободны. Покиньте камеру. Возвращайтесь на пост.

Когда они ушли, Бауэр мелкими, быстрыми шажками заходила по комнате: взад и вперед, взад и вперед, беспрестанно тарабаня пальцами по бедру — от прежнего задумчивого постукивания не осталось и следа. Какая-то мания овладела всем ее существом. Походка, взгляд — все говорило об этом.

— Ты знаешь, что у меня в руках?

Она достала из кармана небольшой предмет и показала мне. Это был шприц, на четверть заполненный прозрачной жидкостью.

Дело дрянь. Что она задумала?

— Слушайте, — сказала я, — если я вдруг чем-то вас огорчила…

Она тряхнула шприцем.

— Я спрашиваю, знаешь ли ты, что это такое.

Шприц выпал у нее из рук. Бауэр опустилась на четвереньки и принялась его искать — будто пластик мог разбиться от удара о ковер. А я тем временем уловила хорошо знакомый запах: страх. Она чего-то боялась. То, что показалось мне одержимостью, на самом деле было внутренней борьбой, словно она безуспешно отгоняла чуждые для себя мысли и чувства.

— Ты знаешь, что это такое? — Ее голос подпрыгнул на октаву, превратился в визг.

Почему она меня боится? Чем я провинилась?

— Не знаю.

— Соляной раствор твоей слюны.

— Моей чего?

— Слюны, плевка, харчка. — С каждым словом голос все выше и выше. Нервное хихиканье: примерную девочку поймали на грязной брани. — Ты знаешь, что можно сделать с ее помощью?

— Я не…

— Что случится, если я введу ее себе в кровь?

— Введете…

— Пошевели мозгами, Елена! Ну давай же, ты ведь не дура. Слюна! Если ты укусишь человека, твои зубы пронзят его кожу, как эта игла пронзит мою. И твоя слюна попадет в его кровь. Как и в мою. Что тогда произойдет?

— Вы превратитесь… Ты можешь превратиться в…

— В оборотня. — Бауэр вдруг застыла на месте как вкопанная. Ее губы сложились в еле заметную улыбку. — Именно этого я и хочу.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл ее слов. Когда понимание пришло, я беззвучно раскрыла рот от удивления. Сглотнув, я попыталась успокоиться. Только без паники, иначе будет хуже. Обрати все в шутку. Отвлеки ее.

— Да бросьте вы, — начала я. — Надеетесь так решить все свои проблемы? Вас не уважают на работе — значит, нужно стать оборотнем? В Стае для вас подыщут занятие по нутру, а как наваляете хорошенько паре-тройке дворняжек — выдадут красивого любовника, да? Поверьте мне, вы жестоко заблуждаетесь.