Похищенная

— Твою мать, я ненавижу тебя. Ненавижу, — я совершенно забыла о пистолете, прижавшемся к моему ребру, о Тейте, что не ожидал от меня такого выпада, о людях, которые с интересом посмотрели в нашу сторону. Я забыла обо всем, как можно резче рванув вперед и желая достигнуть мудака, чтобы расцарапать его бесстрастное лицо, чтобы оживить его кровавыми царапинами. Стакан с недопитым соком упал, глухо звякнув от соприкосновения со столом; чашка с кофе слегка покачнулась, словно раздумывая а не выплеснуть ли из себя всё содержимое; и только Николас невозмутимо подался назад, с легкостью уходя от моего гнева. — Гори в аду, чертов ублюдок.

Я беспомощно вернулась на место, спрятав взгляд на разлитой лужице сока и не желая больше никого видеть. Усталость и опустошенность нагрянули внезапно, пришибли меня к диванчику и связали руки, так что я вся сникла и уже с полным похуизмом слушала, как Николас желал Тейту удачи, как вставал с места и давал советы по поводу меня и Энтони. Последний из них я услышала словно сквозь слой ваты:

— Обязательно посади ее на переднее сиденье, будет весело.

Я натянуто улыбнулась, едва сдерживая слезы, и показала ему средний палец, при этом встретившись с ним глазами. Его взгляд был чарующе глубок, до дрожи проникновенен, лишен привычной ему холодности и слишком серьезен, пока он как бы между прочим говорил:

— А ты, Лалит, не забудь пристегнуться... — на этих словах он развернулся и спокойно пошел к выходу, в то время как я обреченно смотрела в его спину и молила Бога, чтобы он сдох. Сдох самой мучительной и страшной смертью.

И если я останусь жива, мистер мудак, обещаю, что я сделаю всё ради этого. Клянусь.

Глава 12

Ладно, хорошо, я не знала, действительно не знала, когда моя жизнь пришла к такому пиздецу. Хотя смутные подозрения толкали на одну очень умную мысль — с самого моего рождения, когда меня угораздило родиться в семье Нери, в глубоком-глубоком прошлом предки которой начали свою деятельность в Детройте. Кажется, сначала это был вполне законный бизнес по строительству недвижимости, раскупаемой прямо как горячие пирожки во время "золотого века"; затем мой предприимчивый прадед создал собственную империю по кораблестроению, добавив к заработанному на недвижимости капиталу ещё несколько десятков миллионов; не обошлось без участия в контрабанде алкоголя, а также махинаций с государственными заказами. В общем, отца можно было легко оправдать — хотя бы тем, что все это началось не с него, а с Майка Нери, фамилия которого была известна по всему северо-западу, а затем слава о ней перекочевала восточнее, на побережье озера Мичиган, когда уже мой дед вздумал переехать в город ветров, посчитав, что из увядающего Детройта выкачено практически все.

На тот момент он был одним из самых известных людей в криминальном мире, потому что безмерные аппетиты к деньгам требовали все более решительных действий: заработанные деньги помогали наладить нужные связи, громкое имя внушало доверие, а любовь к риску, которую я бы назвала бесстрашием, толкали деда на совершенно скользкий путь, могущий привести к вершине... ну или к полной заднице.

К полной заднице его решения не привели, если не считать того факта, что умер он точно не своей смертью, а мой отец в свои двадцать пять встал во главу империи, взвалив на свои плечи нехеровый груз ответственности.

К слову сказать, до этого момента у него неплохо получалось.

До этого момента на меня ни разу не покушались.

До этого момента я не была под прицелом пистолета, ну или была, но предпочитала обо этом не думать.

Теперь же, сидя в машине, мне приходилось молча наблюдать за стоящим на улице Тейтом, разговаривающим по телефону и изредка бросающим на меня безразличный взгляд. Если честно, мой взгляд был не менее безразличным, потому что я чувствовала себя совершенно опустошенной, уставшей, вывернутой наизнанку и выпотрошенной как безмозглая курица. Насчет курицы я могла поспорить, а вот насчет безмозглой аргументов не было, потому что будь у меня хоть капля мозгов, я бы не повелась на обман Николаса, так отвратительно и низко воспользовавшегося моей доверчивостью.

Блядь, как же я могла повестись. Как? Как? Как?

Дура.

Я разочарованно выдохнула и прижалась лбом к прохладному стеклу. Скопившаяся на нем пыль хоть на секунду отвлекла от грустных мыслей, а заодно убрала из моего кругозора мистера квадратную челюсть, который наверняка советовался со своим начальством по поводу меня. Отчего-то я была точно уверена, что смерть ждет меня лишь после указателя со словом "Детройт", потому что Тейт нашел в плане мудака свою прелесть.

Николас был как никогда прав — толку от моей смерти не было, а вот мои дикие вопли о помощи могли пригодиться, ведь папа не мог меня бросить, предать, отдать на растерзание своим врагам, даже несмотря на наши натянутые отношения, вернее полное их отсутствие после смерти Эрика.