Похищенная

Я застыла, уставившись на него в отражение зеркала и окунувшись в гулкий стук своего сердца, бьющего по барабанным перепонкам и пожирающего другие звуки.

Вода с подбородка капала на вытянутые передо мной руки.

А Тейт остановился за моей спиной и склонил голову набок, наблюдая за моей реакцией, которая выражалась в безмолвно открывающемся рте и нервной дрожи, сковавшей холодные уже руки.

Я хотела толкнуть его, хотела бежать, хотела спрятаться, но не могла даже пошевелиться, тупо рассматривая его лицо в зеркале.

— Повернись, — он сказал это тихо, но строго, так, что я не мешкалась ни секунды, будто всякая задержка в исполнении его приказов могла стать фатальной для меня. Чертов урод был выше меня почти на голову, и первое, что я увидела, это его зажатая в воротничок рубашки шея, которая собралась складками, когда он наклонил голову и посмотрел на меня в упор. — Найти вас здесь — предсказуемо. Арендованные машины никогда не заправляются под завязку.

Его голос был омерзительно хриплым, тяжелым, грудным, и я непроизвольно наклонилась чуть назад, чтобы быть от него как можно дальше, чтобы не чувствовать угрожающего давления и чтобы выстроить между нами воображаемую стену.

— Открой рот, — его блекло-голубые глаза смотрели на меня со всей серьезностью, а я начинала ощущать подступающую истерику от вида наконец замеченного мною пистолета в его руке. Наверное, мои мозги будут отлично смотреться на огромном зеркале, которое покроется кровавыми брызгами. И только представьте, как прославится это кафе, когда в заголовках газет появится статья о том, что в ходе бандитских разборок здесь была убита дочь Энтони Нери.

От гребанных фантазий о скорой смерти мне стало тяжело дышать, и я не могла оторвать взгляда от постепенно приближающегося к моему лицу пистолета с глушителем. Почти как у Николаса. Только сияющего и ослепительно блестящего, старательно натертого мистером тяжелая челюсть, который был до тошноты невозмутим.

— Ну же...

При этих словах я послушно открыла рот и зажмурилась, чувствуя касание холодной стали на своих губах.

Вниз по щекам скользнули слезы, и я истерично всхлипнула, когда он толкнул свой пистолет глубже.

Противный привкус масла осел на языке, полностью переиграв вкус апельсинового сока, выпитого мною недавно, а глушитель удобно устроился в моем рту, пока Тейт дышал на меня угрожающими словами:

— Только не делай глупостей, девочка, и я, вполне возможно, подарю тебе лишних двадцать минут. Сейчас мы выйдем отсюда как старые-добрые друзья. Не стоит привлекать к себе внимание, хорошо?

Блядь, я согласна на всё, только чтобы избавиться от пистолета, смотрящего в мою глотку.

— Кивни, если поняла меня. — Всё, что я смогла сделать, это моргнуть, таким образом отправив новую порцию слез, скопившихся в моих глазах и превративших лицо Тейта в уродливо размытую мазню. Его тонкие губы выстроились в ещё более тонкую линию, и пистолет медленно пополз назад, освобождая меня от своего общества. — Только тсс, — он приложил палец к своим губам и кивнул головой в сторону выхода. Я незамедлительно двинулась к нему, но тут же оказалась в цепкой хватке Тейта, взявшего меня за предплечье.

Николас сидел на месте и всё также изучал улицу.

Лишь когда я опустилась на диванчик, он повернул голову и наткнулся на присаживающегося рядом со мной Тейта.

Его кулаки угрожающе сжались, и на мгновение мне показалось, что он собирается кинуться на Тейта, который хладнокровно приставил демонстративно выуженный из кобуры пистолет к мои ребрам. Я с отчаянной надеждой посмотрела на официантку, находящуюся к нам ближе всех, но тут же разочарованно сникла, понимая, что на нас никто не обратил внимания.

Мы лишь одни из многих, затерянные в толпе проходящих здесь лиц и обреченные не остаться в памяти.

— Ты думал, что обыграешь меня, Николас?

Смотреть на мистера сама привлекательность было моим спасением, будто его невозмутимое спокойствие, в которое он окунулся, взяв себя в руки, передавалось и мне, что, конечно, было самообманом, потому что я не отличалась ни смелостью, ни хладнокровием, ни достоинством, ведь иначе бы я не позволила себе раскиснуть под прицелом безжалостного пистолета.

И, если честно, пистолета Тейта я боялась больше, чем оружия Николаса, может, потому, что чувствовала, что мне не суждено было умереть от руки мудака.

— Ты убил Дейва, — Николас, расслабленно откинувшись на спинку диванчика, проигнорировал вопрос и мельком взглянул на меня.

По моим щекам вновь скользнули слезы.

И я напряглась, когда дуло ощутимее ткнулось в бок, а Тейт зашевелился, что-то доставая из кармана.

— А ты променял наше доверие на это... — он небрежно кинул на стол клочок черного кружева, напомнившее мне про нижнее белье, оставленное в квартире мудака, и внимательно следил за реакцией Николаса, который оставался всё таким же невозмутимым.

— Ты побывал в моем доме.

— Его больше нет.