Похищенная

Шайен успела удержать в руке один большой осколок, остальные осыпались на пол. Как можно более осторожно она дотянулась пальцами другой руки до осколка, дабы понять, что именно у нее есть. В ее распоряжении оказался закругленный обломок стекла, сантиметров пять в длину и два с половиной в ширину, с очень острыми краями. Даже едва их касаясь, можно было порезаться – все равно что трогать лезвие острейшего ножа.

Стук сердца отдавался в ушах. Что теперь делать? С чего начать? Проще всего было бы перерезать веревку, которой она привязана к кровати, но как это сделать связанными за спиной руками?

В конце концов Шайен решила сосредоточиться на шнурке, который связывал запястья. Сжав зубы, она вывернула руку так, чтобы осколок стекла достал до него. Держать руки в таком положении было почти невозможно. Напряжение пронизывало всю спину, вплоть до лопаток. Надо было приподнять руку еще немного, иначе вместе со шнурком она рисковала раскромсать левое запястье. Вывернув руку и скрежеща зубами, девушка принялась пилить стеклом шнурок.

В ее представлении он был белым. Само собой, Шайен ни у кого не спрашивала, какой он на самом деле, но в голову почему-то приходил именно этот цвет. Она знала, что кроссовки были голубого цвета, а раньше (до ее аварии) все шнурки делали белыми, коричневыми или черными. Так что, по всей вероятности, эти были белыми.

Шайен до сих пор «видела» предметы, даже если не встречала их до аварии. И это были не просто расплывчатые пятна в оставшемся сегменте зрения, а яркие картинки. Поскольку Шайен ослепла не при рождении, ей посчастливилось не знать, как живут такие люди. В отличие от них, закрыв глаза на минутку, она могла мысленно составлять карты расположения предметов в комнатах и зданиях или даже на соседних улицах. Это помогало ей лучше ориентироваться как дома, у себя в комнате (где все предметы были ей знакомы еще до аварии), так и в школе, и в пригороде Портленда (карты этих мест Шайен составила, опираясь на виденное ранее и задействуя воображение).

Врачи рекомендовали ей почаще обращаться к визуальным воспоминаниям, тренировать этот навык как можно дольше. И сейчас Шайен представляла, что привязана белым шнурком к коричневому столбику кровати, застеленной мягким клетчатым пледом, на котором белые клетки чередуются с желтыми. Хотя подтвердить свои догадки она никак не могла, даже если бы повернулась боком и попыталась рассмотреть все оставшейся у нее полоской зрения.

Да, Шайен родилась зрячей и представляла мир как обычный человек. Она до сих пор видела цветные сны, где были лица людей, обставленные комнаты, цветы, но от этого становилось только хуже, когда, открывая утром глаза, девушка понимала, что на самом деле ничего не видит.

Где-то в глубине души Шайен верила, что однажды зрение к ней вернется. Время от времени папа читал ей новости про то, как ученые пытаются использовать для восстановления зрения компьютеры или проводят опыты с имплантами. Даниель это не нравилось – она считала, что так он растит в дочери ложные надежды. Но Шайен давно решила, что лучше напрасная надежда, чем вовсе никакой. Ну и, конечно же, девушка научилась, как это говорится у слепых, «путешествовать» с тростью. Еще она обучилась работе с голосовой программой, которая помогала пользоваться компьютером. Пришлось даже овладеть навыком правильного складывания одежды – чтобы не надеть что-то наизнанку или не подобрать вещи, не сочетающиеся между собой.

Девушка была способна приготовить еду, поесть, накраситься, сделать маникюр и причесаться. Но она до сих пор могла попасть в неловкую ситуацию – например, когда говорила о человеке, не зная, что он тоже находится в комнате. А еще эти кассиры, которые вечно норовят спросить друзей Шайен: «Она будет платить кредиткой или наличными?», хотя видят, что девушка уже приготовила бумажник и только ждет вопроса.

Несмотря на стоявший в комнате холод, у Шайен вспотели ладони, и удерживать осколок стакана было уже не так просто. Натянутый шнурок больно впивался в запястья, но она старалась не обращать на это внимания, думая только о том, что скоро освободит руки.

Вдруг раздался какой-то шум. Девушка замерла. Кажется, где-то в глубине дома открыли дверь. Шайен услышала голоса Гриффина и его отца. Они вот-вот будут здесь, нельзя терять ни секунды. Ступней непривязанной ноги девушка попыталась замести лежавшие на полу осколки под прикроватную тумбочку. Натянув запястье так, что в нем даже что-то щелкнуло, Шайен исхитрилась положить осколок, который держала в руке, в карман куртки. Когда шевельнулась дверная ручка, девушка уже смирно сидела на кровати, хотя на спине и выступил холодный пот. Как рисовало ее мысленное зрение, на полу осталось еще несколько осколков. Вот они лежат, поблескивают на свету и выдают ее с головой. Судорожно вздохнув, Шайен поняла, что сделать уже ничего нельзя, и решила – будь что будет.

Послышался звук открывающейся двери. Слова, прозвучавшие из уст вошедшего, удивили девушку.

– Почему ты сразу не сказала, кто ты такая? – требовательно спросил Гриффин.