Похищенная для монстра

– Саймон? Ты говорил, что расскажешь мне о брате.

Саймон обернулся.

– Твой брат мёртв.

Я вскочила.

– Вы убили его? Избавились, как только узнали о нём?

Монстр сложил руки под грудью.

– Нам не было никакой необходимости пачкаться. Когда Ксавьер решил поиграть в благородного и заплатить тебе… – Саймон усмехнулся. – Заплатить те четыреста восемьдесят тысяч, которые ты не получила за первый раз, выяснилось, что счёт твоего брата аннулирован.

– Нет! – потрясённо воскликнула я.

– Да, – подтвердил Саймон и процитировал. – Брэд Росс – номер счёта аннулирован. Причина «смерть носителя». Если не веришь мне, спроси у Тьера. Он найдёт красивые слова для объяснения.

Ксавьер смотрит на меня, словно извиняясь передо мной.

– Я хотел поступить по совести. Мы нашли номер счёта твоего брата. Но он был аннулирован. Твой брат, мёртв, как и твои родители.

Я перевожу взгляд с Саймона на Ксавьера и обратно.

– Ты соврал.

– Нет, – возражает Саймон. – Я сказал, что сообщу тебе сведения о брате. Я их сообщил. Никто не обещал, что он окажется живым и здоровым.

– Это было не в наших силах, Эллен, – добавляет Ксавьер.

Мой брат. Он мёртв…

В голове проносится всё: постоянное истощение и напряжение, работа на износ, постоянный отказ себе во всём, чтобы спасти брату жизнь. Моё согласие побыть шлюхой…

Всё было зря. Я не успела его спасти брата. Я перебираю в голове сведения медицинской карты Брэда, как будто цифры могут гарантировать, что смерть не могла наступить при таком объёме повреждений головного мозга.

Я думала, что буду орать, кричать, бесноваться и плеваться ненавистью во все стороны, как ядом. Но вместо этого внутри звенит пустота и бессилие. Молча отворачиваюсь к стене, подтягивая колени к груди.

Я на корабле пришельцев. Три сотни прочих ублюдков были бы не прочь сожрать меня. И только эти двое монстров меня оберегают. Но только для того, чтобы потом разобраться с ошибкой и избавиться от меня.

Мне не верится в другой исход событий. Просто не верю…

От меня избавятся. Сначала выжрут, чтобы дотянуть до своей мерзопакостной планеты, а потом избавятся как от мусора.

Все религии на земле давно заменили смарты и торжество техники.

Но я вспоминаю блаженные сказочки для умственно отсталых и отчаявшихся, ища в них слабую тень поддержки, вероятность того, что я ещё хотя бы раз увижу своего брата улыбающимся.

Я пытаюсь вспомнить черты лица брата, но не могу этого сделать. Они от меня ускользают. Я чётко представляю палату, стандартную палату и медицинское оборудование. Но не могу вспомнить лица Брэда. О чём мы говорили в последний раз?

Опять пустота.

Моя память как сыр с огромными дырками.

Вот тут – кусок воспоминаний, как я обивала пороги муниципальных учреждений и собирала справки.

Вот тут – вспышка злости и помощь подруги.

Вот тут – административная тюрьма и аукцион.

Но всё остальное – те самые дыры насквозь.

Я хорошо помню голые факты, но не помню того, ради чего всё это делалось. Тоска по брату – есть, она где-то внутри меня, скручивается в воронку и утягивает на дно. Чувствую её потоки так же хорошо, как желание подпортить терлеанцам жизнь. Хоть чем-нибудь.

Ксавьер говорил, что я нужна им обоим. Мысль о суициде мелькает быстро и так же быстро исчезает, почти мгновенно. Мне претит мысль о суициде. И как бы я ни старалась представить хотя бы один из вариантов, мыслями меня начинает уносить прочь, как будто я усиленно пытаюсь соединить магниты с одним и тем же полюсом. Но не выходит.

Рядом на узкой кровати присаживается Ксавьер.

– Каким он был, твой Младший?

– Лучше тебя, – едва слышно отвечаю я. – Лучше вас всех.

– Это не ответ.

– Другого не будет, Ксавьер, – отвечаю я, удивляясь тому, что называю его по имени. И оно мне нравится.

По-настоящему кошмарная ситуация. Я тоскую по брату. А рядом сидит тот, кто косвенно, но виноват в смерти брата. Меня противоестественно сильно тянет к этому чужаку.

– Почему я нужна вам обоим? У вас всегда так? – спрашиваю я, не поворачиваясь.

– Не вздумай трепаться, Ксав! – окрикивает Саймон.

Его командный тон раздражает меня. Я смотрю через плечо на второго мужчину, беспрестанно расхаживающего по комнате. Мечется, как беспокойный атом, но передвигается бесшумно и плавно.

– Кто из вас главный? – решаюсь спросить я.

Трогаю щёки. Глаза горели, будто от слёз. Но щёки сухие. Даже порыдать не получается. Горе колкое и сухое, как пыль, осело внутри меня, припорошив все чувства.

– Что?

– Кто. Из. Вас. Главный? – раздельно произношу я. – Могу повторить медленнее, если вы не в совершенстве владеете общеземным языком или не уловили смысл моего вопроса.

Саймон смотрит неприязненно и удивлённо, ухмыляется.

– Я буду разговаривать только с тем, кто занимает главенствующую позицию, – упрямо гну своё я.

– Я же говорил, что с ней что-то не так. Ксав. Посмотри на неё. Она узнала о смерти брата, скорбела молча половину земного часа. Но теперь она снова гнёт своё. Я не доверяю ей. Держись настороже!