Похищенная, или Красовица для Чудовища

Занятый починкой выцветшей полотняной куртки, показавшейся Мишель безразмерной, мужчина вскинул голову и объявил о появлении гостьи невнятным мычанием, которое лишь смутно напоминало приветствие. А может, он её вовсе не приветствовал. Мишель так и не поняла этого, сосредоточив всё своё внимание на Катрине.

— А, это ты, — угрюмо опустила та руки. И взгляд тоже отвела, не то снова подчёркивая, как ей неприятно общество Галеновой игрушки, не то не решаясь смотреть Мишель в глаза. Как будто чувствовала себя перед ней виноватой. — Думала, Кейран вернулся из госпиталя.

— Можно побыть с тобой? Я там с ума схожу.

Катрина понимающе кивнула.

— Не поможешь? — Присев на корточки, достала из корзины длинные холщовые перчатки и точно такие же, как у неё, садовые ножницы.

— А что надо делать? — Мишель растерянно оглядывала зелёные кусты и укрывавшие землю у ног мисс Донеган срезанные веточки.

— Иди сюда. — Катрина поманила девушку. И, пока та натягивала перчатки, объясняла ей, как следует ухаживать за цветами. — Вот, смотри, срезаешь все поломанные и сухие стебли, а также ветки, что растут внутрь. Это нужно, чтобы не загущать куст. Перекрещивающиеся побеги, — указала на нахлёстывающиеся друг на друга стебли, — тоже убираем.

— Как бы я их совсем не обкромсала, — пробормотала Мишель. Повинуясь взгляду-приказу, занялась соседним кустом, время от времени поглядывая то на младшую Донеган, то на латавшего куртку Адана. В конце концов, не выдержала и, снова решив попытать удачу, поинтересовалась: — Скажи, почему Гален выбрал Флоранс? Она ведь нужна ему, как лошади второе седло.

Мисс Донеган хмыкнула:

— Какое нелестное для Флоранс сравнение. Что так? Не любишь сестру?

— Конечно, люблю! — возмутилась Мишель столь кощунственным предположением. — И она меня тоже. Просто… Просто мы очень разные и не всегда ладим. Вернее, никогда не ладим. Но это не значит, что я не желаю ей счастья! — высказалась запальчиво. — И знаю, что с Галеном она будет несчастна.

— Полагаю, Флоранс с тобой не согласна, — пробормотала Катрина, от души клацнув ножницами, словно на месте побега представляла чью-то тонкую шею.

— Тебе-то откуда знать? Вы ведь даже не знакомы. Нас вы к себе никогда не приглашали. И ты с Аэлин к нам в Лафлёр ни разу не приезжала. — Отступив на шаг, Мишель оглядела результаты своих стараний и пришла к выводу, что садовник из неё неважный. Она явно переусердствовала: на кусте почти не осталось стеблей. — Вы хоть куда-нибудь за всю жизнь выбирались?

— Конечно, выбирались! — нервно отозвалась девушка. — Несколько лет назад ездили с отцом в Эйландрию. А вообще, нам с Аэлин нравится уединение.

Мишель ей не поверила, но в душу лезть не стала, вернувшись к интересующему её вопросу о грядущей свадьбе.

— Так почему же всё-таки Флоранс?

— Так решил отец.

— В нашем графстве немало завидных невест. Что такого мистер Сагерт углядел в моей сестре?

— Завидных — это ты себя имеешь в виду? — снова попыталась увильнуть от ответа Катрина, спрятать волнение за усмешкой.

Мишель досадливо поморщилась, наконец осознав, что разговорить кого-нибудь из обитателей Блэкстоуна будет непросто. Если не сказать, невозможно.

Ухаживать за розами Беланже не понравилось. Это занятие показалось ей совершенно бестолковым, потому как не принесло никакой пользы: Катрина оказалась стойким оловянным солдатиком и не пожелала делиться с гостьей семейными тайнами.

Сославшись на усталость и желание немного отдохнуть перед ужином, Мишель простилась с любительницей роз и отправилась искать рабыню, что когда-то принадлежала её семье и в которой девушка видела свою последнюю надежду на спасение.

Ещё одна отчаянная попытка вырваться из этого протравленного страхом места…

Рабыня, именем которой Мишель так и не удосужилась поинтересоваться, наводила порядок в библиотеке. Девушка её узнала по лимонного цвета тиньону, когда проходила мимо просторной комнаты, затканной узорчатыми обоями, в бархатную зелень которых вкраплялись цветы из позолоты. Радуясь, что всё так удачно складывается, прошмыгнула внутрь.

— Я хотела поговорить с тобой.

Вздрогнув, служанка обернулась. Замерла, прижимая к груди толстую книгу с таким видом, словно собиралась ею обороняться от фальшивой гостьи, наступавшей на неё с отчаянной решимостью.

Мишель прикрыла за собой двери и, не теряя времени, принялась рассказывать о своём замечательном плане: она пишет письмо родителям, а рабыня находит того, кто это письмо им сможет доставить.

— Не просите меня о таком, мисс, — оборвала её служанка, протестующе замахав руками, и вернулась к прерванному занятию: продолжила смахивать с книг пыль и ставить их обратно. — Никто из наших не согласится. А если хозяева или мистер Бартел узнают, о чём мы тут с вами переговариваемся… — голос рабыни дрогнул.

— Но если я здесь останусь, моя жизнь будет кончена. Ты ведь понимаешь… Пожалуйста, — взмолилась пленница, чувствуя, что ещё немного и расплачется. От вновь охвативших её безысходности и отчаянья. — Никто не узнает!

— Ошибаетесь, мисс. Они всегда и обо всём узнают. А я слишком стара, чтобы бегать по болотам.