Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье

— Да.

— Что вы там делали?

Мария Рогович удивленно посмотрела на подпоручика, пожала плечами и спокойно ответила:

— Сперва переоделась (к ужину я выходила в другом платье), а потом читала.

— До самой «Кобры»?

— Да.

— Значит, из комнаты вы не выходили?

— Странный вопрос. Один раз выходила в ванную.

— В коридоре вы никого не заметили?

— Никого я не видела! — Пани профессор начинала сердиться. По ее лицу было видно, что столь дотошные расспросы она считает несносной милицейской манерой цепляться к порядочным людям. Подпоручик проигнорировал недовольство Марии Рогович и продолжал допрос:

— А инженер тогда был в салоне?

— Конечно.

— Вы его видели?

— Видела.

— Но ведь на пути из вашего номера в ванную телевизора не видно. Он стоит не напротив входа в салон, а чуть-чуть сбоку.

Пани профессор немного смутилась, но, впрочем, тут же нашла ответ:

— Когда я вышла из ванной, то подошла к двери в салон, потому что хотела спросить инженера, можно ли сегодня рассчитывать на «Кобру». Я видела, как пан Жарский наклонился к аппарату и копался внутри.

— И что он ответил на ваш вопрос?

— А я и не спрашивала. Увидела, что он занят, и вернулась к себе.

— Инженер вас видел?

— Вряд ли. Он сунул голову в телевизор.

— Хорошо, — согласился Климчак. — Поговорим о другом. Вы только что сказали, что после обеда были очень взволнованы. Можно узнать почему? Не из-за драгоценностей ли пана Доброзлоцкого?

— Вы шутите!

— Что же вывело вас из равновесия?

— Это мое личное дело. К краже отношения не имеет. Я вам уже говорила.

— К сожалению, я должен вам разъяснить, что для милиции, которая ведет расследование по делу о покушении на убийство и краже на сумму в миллион злотых, личных дел не существует. Тем более когда допрашивается одна из подозреваемых.

— Вы утверждаете, что это сделала я? Нелепость!

— Один из вас. Может, вы, может, кто-то другой. Улики есть против всех. Поэтому спрашиваю: что вас так взволновало?

— Отказываюсь отвечать.

— Ваше право. Тогда другой вопрос. У вас двое детей?

— Да.

— Оба на вашем иждивении?

— Да.

— Учатся?

— Дочь — студентка Медицинской академии.

— А сын? Неужели мужчина двадцати трех лет все еще на иждивении мамочки?

Рогович покраснела и опустила глаза.

— У моего сына очень слабое здоровье, — ответила она. — Он недавно вернулся из армии и долго болел. А сейчас ищет подходящую работу.

Подпоручик иронически усмехнулся.

— Я не знал, что в нашу армию берут людей со слабым здоровьем. Аттестата зрелости он тоже не получил? Был слишком слаб, чтобы учиться?

— Я протестую против подобных методов допроса. Вас это не должно интересовать.

— У вашего сына есть водительские права?

— Какое отношение к делу имеет этот вопрос?

— Вы сказали, что сын ищет работу. Водители всюду нужны. Долго ли вы собираетесь содержать этого молодого дармоеда?

— Я не позволю! — Мария Рогович, побледнев от волнения и злости, вскочила со стула.

— Садитесь, — сухо сказал офицер милиции. — Допрос не закончен. Признаете ли вы себя виновной в покушении на убийство Мечислава Доброзлоцкого и краже драгоценностей?

— Вы старались меня вывести из себя, чтобы задать этот вопрос? Вы рассчитывали, что измученная женщина признается в преступлении, которого не совершала? Я наслышана о подобных методах. Но не предполагала, что испытаю их на себе. Но вам это не удастся. Я не убивала Доброзлоцкого и не похищала драгоценностей.

— Я говорил не об убийстве, а о покушении на убийство. Вы не признаетесь?

— Нет.

— Я вам расскажу, как это было. Возвращаясь из ванной, вы заметили, что ювелир спустился вниз и направился к телефону. А может, видели, как он шел в столовую напомнить Рузе насчет чая. Тогда у вас возникла мысль о краже. Поднимаясь наверх, вы увидели молоток, который лежал в холле на диванчике. Вы взяли молоток и поднялись на второй этаж. Ювелир покинул комнату ненадолго и, как вы рассчитывали, двери на ключ не запер. Вы спрятались за дверью, подстерегая Доброзлоцкого. Ювелир вошел в комнату и попытался зажечь свет. Вы ударили его сзади молотком по голове. Потом схватили драгоценности, шкатулку выбросили с балко-на, разбив при этом стекло. Спустившись вниз, вы бросили молоток на диванчик.

Выслушав речь подпоручика, пани Рогович овладела собой. Только легкое дрожание пальцев свидетельствовало о ее волнении. Заговорила она медленно и спокойно:

— Какие у вас доказательства в подтверждение этой сказочки? Я немного разбираюсь в нормах уголовного права и знаю, что милиция обязана доказать предъявленные обвинения.

— Во-первых, ваши ложные показания. Во-вторых, внезапная необходимость достать крупную сумму денег. Проще всего было их раздобыть, поднявшись на второй этаж с молотком в руке.

— Вам надо детективные романы писать, а не в милиции работать! Когда я давала, как вы выразились, «ложные показания»?! И зачем это мне внезапно понадобились деньги?