Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье

— Смотря в каком тоне. Вопли пана Земака я слышала, а ответы ювелира — нет.

— А какой-нибудь стук?

Захвытович задумалась.

— Я слышала, как окно хлопнуло и стекло задребезжало. Но это было гораздо позже… Не знаю, в чьей комнате.

— Что вы делали после ухода Яцека?

— Пришлось заново сделать макияж! На это потребовалось минут пятнадцать, а может, и больше. А когда я услышала, что Адам исправил телевизор, взяла плащ и спустилась вниз.

— А до этого вы выходили из комнаты?

— Нет, никуда не выходила.

— А все-таки? Попытайтесь припомнить.

Впервые за все время допроса пани Зося несколько смутилась. Она нервно теребила зажатый в руке платочек.

— Я выходила на балкон.

— Зачем?

— Хотела посмотреть, какая погода, не замерзну ли я в одном плаще.

— Дождь уже шел?

— Еще нет, но тучи уже собирались. Звезд не было, Гевонт покрыт тучами.

— Вот видите, — не без издевки заметил подпоручик, — вашу память нетрудно расшевелить. А может, вспомните, что вы делали на балконе? На ногах у вас были мягкие домашние туфли, не правда ли?

— Откуда вы знаете?

— Здесь я задаю вопросы. Слушаю вас!

— Было холодновато. Я решила взять на танцы теплую шаль. Пани Загродская всегда мне одалживала свой белый ангорский платок. Я вошла к ней в комнату и взяла его из шкафа.

— Ее комната была открыта?

— Да. Пани Загродская балкон никогда не запирает на ключ. Уезжая в Чехословакию, она оставила комнату незапертой со стороны балкона. Я об этом знала.

— И без спросу взяли шаль? А если бы из номера пропало что-нибудь ценное?

— Загродская — моя подруга. Я могла не церемониться. Она тоже, не спрашивая, пользуется моими вещами.

— Где эта шаль?

— В салоне, вместе с моим плащом. Я не могла отнести вещи в комнату. Ведь милиционер не разрешил нам выходить из салона.

— Находясь на балконе, вы не заметили ничего подозрительного?

Пани Зося язвительно усмехнулась.

— Когда я проходила мимо двери пана Крабе, я слышала, как он несколько раз сказал: «Не огорчайся, дорогая, мы все уладим. Все будет хорошо». Мне стало ужасно интересно, к кому это он обращается, и я заглянула через просвет в шторах. Представьте себе, наш литератор держал в объятиях пани профессора Рогович, гладил ее по головке, а она плакала! Это же солидные люди, с жизненным опытом. У нее двое взрослых детей. И вдруг такая неосторожность! Я сразу заметила, что за ужином ей явно было не по себе! И уже несколько дней она в каком-то беспокойстве и возбуждении. Впрочем, надо признать: они ловко все скрывали. Даже я не догадывалась, что между ними что-то есть.

Тут полковник Лясота не выдержал и громко рассмеялся.

Думая, что офицер милиции согласен с ее рассуждениями, пани Зося тоже улыбнулась. Подпоручик обратился к старшему по званию:

— У вас есть еще вопросы, пан полковник?

— Я бы хотел уточнить некоторые детали. Во-первых, часто ли вы приезжаете в Закопане?

— Каждый год в октябре. Иногда и зимой.

— О да! Почти все ежегодно прибывают в октябре на «золотую осень в горах». Пана Крабе я вижу здесь четвертый раз. Редактор Бурский ездит сюда уже десять лет. Загродские тут постоянные гости. Адась тоже часто приезжает. Пан Земак появляется обычно в середине сентября и живет до середины следующего месяца. Только в этом году он приехал чуть позже. Одну лишь пани профессора Рогович я вижу здесь впервые.

— Возвращаясь наверх после ужина, вы видели, как инженер Жарский чинил телевизор?

— Видела, потому что заходила в салон.

— Зачем?

— Хотела уговорить Адама пойти на танцы.

— Но вы же условились с двумя молодыми людьми?

— Ну и что? С Адасем было бы веселей. В обществе он очарователен и превосходно танцует. А эти двое лучше себя чувствуют на лыжах, чем танцуя твист.

— Вы разговаривали с инженером?

— Предложила ему отправиться к «Ендрусю», но он пробурчал: «Зачем? У тебя есть гуральская гвардия». Я ответила, что не нуждаюсь в одолжениях, и вернулась к себе.

— Пан Жарский был с вами нелюбезен. Мог бы отвертеться более учтивым образом.

— Он ревнует. Мы подружились в прошлом году, и одна злющая ведьма даже насплетничала моему мужу. Пришлось объяснять Анджею, что здесь нет ничего дурного, только дружба и родство душ. Адась думал, что в этом году будет так же, но появились Яцек и Генек, и инженер дуется на меня, притворяясь, что я ему безразлична.

— Расскажите еще раз, как нашли Доброзлоцкого.

— Когда прибежала пани Рузя с криком, что ювелир весь в крови, мы бросились наверх. Я увидела большое красное пятно, и мне стало дурно. Помню, меня подхватил Адась. Очнулась я в своей комнате. Со мной были пан Крабе и инженер. Жарский сразу ушел, а пан Крабе остался, пока я не почувствовала себя лучше. Я выпила стакан воды и вышла в коридор. Пани профессор бинтовала Доброзлоцкому голову. Потом все спустились вниз, и я в том числе. Наверху остались директор и пани Рогович. В салоне инженер включил телевизор. Шла «Кобра», но ее уже никто не смотрел.

— Все ли были в салоне?