Похищенная (СИ)

Не спорю. Они роскошны. Шикарны. Всегда продуманны до мельчайшей черточки. С таким размахом, что, наверное, десять бюджетов страны на одно только шампанское уходит!

Но…

Это все показуха. Бизнес. Расчет.

Многие, конечно, душу бы продали дьяволу за то, чтобы хоть раз в жизни оказаться на таком приеме.

Здесь есть все.

Звезды шоу-бизнеса.

Певцы, музыканты, самые известные актеры.

Но и это только мишура.

Они на приемах отца – только развлечение для серьезной публики.

Что-то вроде официантов. Или клоунов на детском празднике.

А гости здесь – настоящая элита.

И это даже не депутаты. Не прокуроры. Не ведущие бизнесмены страны.

Я давно уже поняла. И эти , почти все – просто куклы. Марионетки, которых ставят на должности совсем другие люди. Те, которые остаются в тени. Незамеченными. Серые кардиналы, которые управляют на самом деле всем. И в стране и за ее пределами.

Вот, кто настоящие гости моего отца.

И розовые очки о том, что эти люди достигли положения и власти честным трудом развеялись у меня очень давно.

Я видела, как на одном из таких приемов, отец, улыбаясь и поигрывая стаканом с виски, спустился по ступенькам в вечно запертый подвал.

Мне всегда было интересно, что в нем такого. Почему он всегда закрыт и что отец может такого там прятать.

Спустилась вслед за ним. Бесшумной тенью.

А потом меня долго рвало в дальних кустах роз.

Я видела.

Как они пристрелили так человека. Как он орал и умолял его не трогать. И нет. Отец был не один. Со своим другом. Уважаемым человеком. Нефтяным магнатом, который часто заезжал к нам в гости.

Омерзительный, толстый и самодовольный. Набитый золотом мешок с сальной улыбкой и похотливыми поросячьими глазами. Возраста примерно моего отца.

Иосиф. Иосиф Кобринский. Олигарх, известный каждому. С которым они так часто запирались в кабинете и обсуждали дела.

Смеялись, попивая свой виски.

Так же , будто ничего и не случилось, они вышли из подвала.

Поигрывая все еще недопитым виски в своих стаканах. Смеясь над какими-то шутками. Как ни в чем ни бывало, вернулись в зал. К гостям. Говорить комплименты женщинам, танцевать и обсуждать дела. Будто и не отняли только что жизнь человека.

Как в дурмане смотрела, как по дороге отец щелчком стряхивает с манжет капельки крови.

Дышать не могла. Не могла пошевелиться. Только с ужасом закрывала рукой рот.

Хотелось орать.

Но воздух в легких сбился, разрывая, выжигая меня изнутри.

Добежала до кустов, где могла спрятаться.

И повалилась на землю, прямо в роскошном белоснежном платье.

Меня рвало. Мне тогда казалось, что кровью.

Скорчившись на земле, вцепившись в колючие шипы руками, так и провалялась там практически до утра. Пока не нашли.

И бледная, трясущаяся, врала потом, что отравилась. Лишь бы себя не выказать. Лишь бы не показать, что я все видела.

Потому что отец оказался монстром. И кто знает, что он и со мной бы сделал, узнав о том, чему я стала свидетельницей?

Пощадил бы?

Или наглухо замуровал бы в своем роскошном доме, как в тюрьме? Не дав права выйти из нее?

Не знаю. Я не уверена. Ни в чем не уверена.

Но монстр способен на все. На что угодно.

С тех пор в этом доме я превратилась в бледную тень.

Перестала задавать вопросы о матери, которая еще в моем глубоком детстве погибла в автокатастрофе.

После этого отец так и не женился. И ни одной женщины в доме не было. Хотя я знала, что он гулял. Менял женщин, как перчатки. Относился к ним, как к одноразовым платкам. Пользовался и выбрасывал.

Я все знала.

И про его бесконечных секретарш с пятым размером груди и вечно размазанными губами.

И про элитные бордели, в которые ездил отец со своими друзьями.

Но, если прежде я относилась с пониманием. Осознавая, что отец – мужчина, а мужских потребностей никто не отменял. И даже радовалась тому, что его сердце так и осталось за многие годы преданным матери, то теперь я совсем не была уверена в том, что у него вообще когда-нибудь было сердце.

А что, если…

Если она узнала, каков он на самом деле? Разглядела за фасадом успешного бизнесмена уродливое лицо монстра и жестокого убийцы?

Он мог уничтожить ее. Ликвидировать.

Эта мысль разрывала. Разламывала. Выворачивала наизнанку.

Нет. Конечно, я никогда не докопаюсь до правды.

И, быть может, это слишком ужасно – подозревать в таком отца. Каким бы он ни был.

Даже дикие звери способны любить. Даже самые жестокие.

И мне хотелось верить, что у них с мамой все же она была. Любовь. Ведь не зря ни одна женщина на просто за все это время не стала хозяйкой в нашем доме, а даже и не переступила его порога! А мамина комната охранялась, как святыня.

На месте остались все ее вещи. Их фотографии. Запертые, как в музее.

Я часто приходила в ее комнату. Поговорить. Полюбоваться. Даже от них, от этих фотографий, как мне казалось, исходили любовь и свет.

Но…

Правда могла оказаться слишком страшной для меня.

И слишком опасной.

Как такие, как мой отец, расправляются с теми, кто мог бы узнать их страшные тайны?

Прислуга иногда просто пропадала из дому. Бесследно.

Я раньше не придавала этому значения.

Но после увиденного попыталась выяснить.