Похищенные

– Дарнел сказал что-нибудь, когда вы обнаружили тело?

– Что? – Кики вскинула на Эвелин полные слез глаза. – Я не помню. Мы были в шоке, плакали…

– Вы оба плакали?

– Конечно! Дарнел любил Шарлотту, как родную дочь.

– Но он ведь знал ее всего пару лет.

– Ну и что?! – гневно воскликнула Кики. – Мы были семьей!

Она вскочила, схватила фотографию в рамке, стоявшую между кипами старых газет на журнальном столике, и развернула ее к Эвелин. Снимок был сделан на пляже. Шарлотта стояла между Дарнелом и Кики, все трое улыбались, и девочка казалась счастливой, ее совсем не стесняло присутствие маминого бойфренда.

Эвелин попыталась сосредоточиться на светловолосой Шарлотте, ее непринужденной позе и озорном блеске в карих глазах, говорившем о веселом, общительном характере. Но перед мысленным взором упорно вставал образ другой девочки – тоже светленькой и веселой. Той, что постоянно жила в ее памяти.

– Посмотрите на него! – Кики указала на Дарнела. – Он любил ее!

– Хорошо. Но вы сказали, он был дома в то время, когда Шарлотта могла вернуться из школы, если она не пошла к подруге. Может быть, она все-таки возвращалась в квартиру в тот день?

– Нет! – возмущенно выпалила Кики. – Она бы не успела подняться в квартиру. Кто-то, наверное, перехватил ее по дороге от автобусной остановки!

– Но полиция все же заинтересовалась Дарнелом Конвеем. Его вызывали на допрос.

– А они нашли основания для ареста? – со злостью спросила Кики. – Нет! Потому что он ничего не сделал! Дарнел никогда не причинил бы вреда Шарлотте. Никогда!

Эвелин смотрела на злобно прищуренные глаза Кики, крепко сжатые челюсти, скрещенные на груди руки и понимала, что эта женщина просто не желает признавать возможную причастность Дарнела к убийству ее дочери. Либо она и правда не допускала и тени сомнений на его счет, либо запрещала себе верить в то, что он убийца, сама мысль об этом была ей невыносима, потому что она сама же и привела его в дом. Второе предположение казалось более вероятным, но получить доказательства своей правоты Эвелин не могла, поэтому сменила тактику.

– Восемнадцать лет назад Дарнел помогал в поисках жертв Массовика-затейника. – Эвелин не знала, так ли это, но на всякий случай произнесла фразу с утвердительной интонацией в надежде, что Кики опровергнет ее слова. – Вы были тогда вместе с ним?

При упоминании Массовика-затейника женщина вздрогнула всем телом.

– Нет. У меня тогда не было времени. Но Дарнел хотел помочь.

– Он сам вам так сказал? – Эвелин старалась сохранять невозмутимость и говорить ровно.

Кики опять злобно прищурилась:

– Дарнел никогда бы не обидел ребенка. И я не хочу больше говорить об этом! Уходите. – Последнее слово она произнесла едва слышно.

Эвелин кивнула. Пришлось смириться с неудачей, потому что возможности продолжить беседу не было.

– Простите, что заставила вас снова вспомнить ту трагедию. Спасибо, что согласились поговорить.

Кики ответила ей сердитым взглядом и проводила к двери.

Усевшись за руль взятой напрокат машины, Эвелин обдумала всё только что услышанное. Первыми жертвами многих серийных убийц становятся люди, с которыми они знакомы, часто кто-то из близких, так что, если Дарнел – Массовик-затейник, он мог начать с Шарлотты. После этого он должен был прийти к выводу, что выбирать жертв из своего круга общения и дальше опасно: его быстро вычислят. Или же у него не было возможности подобраться к другим своим знакомым девочкам, поэтому он начал действовать в других городах.

Разговор с Кики не рассеял подозрения относительно Дарнела и при этом ничего полезного не дал. Теперь нужно было как-то попасть в его дом, но Эвелин не могла придумать подходящего повода.

А у Бриттани Дуглас – если она еще была жива – оставалось все меньше времени.

Глава 8

Мэнди Толанд больно закусила губу и настороженно обернулась, открывая раздвижные застекленные двери на веранду. Тихонечко, только бы не скрипнули, нельзя шуметь. Никто не должен знать, что она собирается выйти из дома. Ей и так пришлось весь день просидеть в своей комнате, не хватало еще, чтобы родители застукали ее сейчас и наказали.

Когда щель между створками стала достаточно широкой, чтобы в нее можно было проскользнуть, девочка выскочила наружу с торжествующей улыбкой. Получилось!

По подсчетам Мэнди, мама должна была заглянуть в ее комнату не раньше чем минут через пятнадцать, значит, целых пятнадцать минут ее отсутствия никто не заметит. Достаточно времени, чтобы добежать до самого дальнего уголка сада и нарвать цветов, а потом поставить их в вазу у себя в комнате. Раз уж ее не пускают к цветам, цветы придут к ней.

Мэнди, конечно, понимала, почему родители так странно себя ведут. В школе и в парке только об этом и говорили – об исчезновении Бриттани Дуглас. Мэнди не была с ней знакома – училась в другом классе, – но знала, что Бриттани пропала.

Взрослые, обсуждая это, всегда переходили на шепот, если думали, что дети могут их услышать, поэтому до Мэнди долетали лишь обрывки разговоров. Кто-то похитил Бриттани, и полиция не знает, где ее искать. Может даже, Бриттани умерла.