Похищенный, или Приключения Дэвида Бэлфура (сборник)

Я вышел во двор. Ветер стонал где-то далеко, но около дома его не чувствовалось. Тьма стояла кромешная, и я, помогая себе руками, двигался вдоль стены до самой двери башни на краю незаконченного флигеля. Я всунул ключ в замочную скважину и едва успел повернуть его, как вдруг – без всякого грома – все небо прорезала сильная молния, и затем оно снова потемнело. Мне пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы привыкнуть к мраку, и, когда я вошел в башню, у меня возникло такое ощущение, что я наполовину ослеп. Внутри я ничего не мог разглядеть и сразу же натолкнулся на стену, а ногой попал на нижнюю ступеньку лестницы. Стена на ощупь оказалась сложенной из добротного тесаного камня, ступеньки были крутоваты и узки, но тоже из полированного камня – ровные и прочные. Помня слова дяди об отсутствии перил, я держался за стену и с бьющимся сердцем прокладывал себе дорогу в полной темноте.

Шоос-хаус имел в высоту около пяти этажей, не считая чердака. По мере того как я поднимался, мне казалось, что в башню проникает слабый свет звезд и становится чуть-чуть светлее. Внезапно опять сверкнула и пропала молния. Я не закричал лишь потому, что страх сдавил мне горло, и единственно по милости Господа Бога я не сорвался с лестницы. При блеске молнии я увидел не только многочисленные проломы в стене, так что я словно карабкался вверх по открытым лесам, но и то, что ступени здесь неравной длины, а моя нога в ту минуту находилась в двух дюймах от пустоты.

«Так вот она, эта отличная лестница!» – подумал я. При этой мысли мной овладело бешенство, придавшее мне храбрости. Послав меня сюда, дядя подвергнул меня ужасной, а точнее, смертельной опасности, и сделал это преднамеренно. Я поклялся, что отомщу ему, хотя бы мне для этого пришлось сломать себе шею. Я опустился на корточки и медленно, как улитка, продолжил восхождение по ступеням, ощупывая впереди каждый дюйм пространства и испытывая на прочность каждый камень. После вспышки молнии темнота, казалось, усилилась, но и это меня не так пугало, как шум, производимый летучими мышами в верхней части башни, – он оглушал меня, сбивал с толку, а кроме того, слетая вниз, отвратительные твари иногда задевали крыльями мое лицо и спину.

Башня имела четырехугольную форму. Для соединения маршей в каждом углу вместо забежной площадки лежало по большому камню. Я на четвереньках дополз до одного из поворотов, как вдруг моя рука, соскользнув с угла, очутилась в пустоте: лестница в этом месте обрывалась! Слава богу, опять сверкнула молния – именно благодаря ей и своей осторожности я остался цел и невредим. Но при одной мысли о грозившей мне гибели: еще миг, и я сорвался бы со страшной высоты, – холодный пот выступил у меня на лбу, ноги стали ватными, и все тело охватила чудовищная слабость. Я перевел дух, повернул обратно и ощупью, затаив в сердце лютую злобу, стал спускаться по ступеням. Когда я преодолел полпути, с шумом налетел ветер, потрясая башню, правда, быстро стих, зато пошел дождь, и, когда я добрался до низа, он уже лил как из ведра. Я высунул голову из башни и взглянул в сторону кухни. Дверь, которую, уходя, я затворил за собой, теперь была распахнута, и оттуда пробивался слабый луч света. Мне померещилось, я вижу человеческую фигуру, которая словно бы замерла под дождем и к чему-то прислушивается. Сверкнула ослепительная молния – так и есть! Фигура принадлежала моему дяде, который стоял на том самом месте, где я и предполагал его увидеть. Сию же секунду раздался сильнейший раскат грома.

Принял ли мистер Бэлфур гром с небес за шум моего падения с башни или услышал в этом звуке Божий глас, возвещавший о совершённом преступлении, – об этом я предоставлю судить читателям. Но одно я знаю достоверно: дядю охватил панический ужас, он бросился в дом и не закрыл дверь. Я осторожно прокрался за ним, неслышно проник в кухню и стал наблюдать. Дядя успел открыть посудный шкаф, вытащил оттуда большую бутыль виски и уселся за стол спиной ко мне. Время от времени по телу его пробегала судорога, он громко стонал, припадал к горлышку бутыли и частыми глотками пил оттуда неразбавленное зелье. Я подошел сзади, внезапно хлопнул его по плечу и закричал:

– А, дядя!

Мистер Бэлфур испустил слабый крик, похожий на блеяние овцы, уронил руки и упал со стула. Это меня немного смутило, но я решил прежде позаботиться о себе и, не колеблясь, оставил дядю валяться на полу. Ключи висели в шкафу, и я намеревался запастись оружием, прежде чем гостеприимный хозяин придет в чувство и снова обретет способность замышлять зло. В шкафу стояли несколько бутылок, некоторые, похоже, с лекарствами, лежал ворох счетов и старых бумаг, которые я охотно перерыл бы, имей на это время, и пылились еще какие-то ненужные мне вещи. Сундуки интересовали меня несравненно больше: в первом я обнаружил муку, во втором – мешки с документами и деньгами, перевязанными в пачки, в третьем – какое-то барахло, из кучи которого я вытащил ржавый шотландский кинжал без ножен, засунул его себе за жилет и повернулся к дяде.