Похищенный. Катриона

Робин Ойг коротко отвечал, что сожалеет о затраченном времени, и без поклона повернулся ко мне спиной и направился к двери. Я слышал, как он заметил Дункану, что я не кто иной, как невежа без роду без племени, который не знает даже собственного отца. Конечно, мне стало досадно и стыдно при этих словах, но я едва мог удержать улыбку. И впрямь, забавно, что человек, над которым висела петля правосудия и которого действительно через три года повесили, проявлял такую взыскательность к родословной своих знакомых.

В дверях Робин столкнулся с Аланом. Оба отпрянули и уставились друг на друга, точно два пса, встретившиеся на улице. Ни тот ни другой не отличались крупным сложением, но, застыв в гордых позах, они оба, казалось, начали раздуваться. Оба были при шпагах, оба, резко полуоборотясь, высвободили эфесы шпаг, чтобы при случае без промедления пустить свои клинки в дело.

— Мистер Стюарт, если не ошибаюсь? — промолвил Робин.

— Вы не ошиблись, мистер Макгрегор,— последовал ответ.— Мое имя отнюдь не из тех, которых стыдятся.

— Вот уж никак не думал, что вы, оказывается, в моей стране.

— Если мне не изменяет память, я нахожусь в стране моих родичей, Макларенов.

— Это спорный вопрос, и весьма щекотливый. Но я будто бы где-то слышал, что вы умеете держать шпагу?

— Если только вы не глухи от рождения, мистер Макгрегор, вы, несомненно, услышите обо мне и нечто большее. Не я один в Аппине умею направить клинок свой по назначению. Помнится, когда мой родственник и мой вождь Ардшиль не так давно разрешал спор с джентльменом, у которого, кстати сказать, было то же имя, что и у вас, то победа была не на стороне Макгрегора. Или я что-то запамятовал?

— Вы имеете в виду моего отца, сэр? — воскликнул Робин.

— Ну, я бы не удивился, если б это был он. Джентльмен, которого я имею в виду, обладал дурным свойством прибавлять к своему имени слово «Кэмпбелл».

— Мой отец был стар. Силы были неравны. Мы бы с вами составили более подходящую пару.

— Я того же мнения,— отвечал Алан.

Тут я начал вставать с постели. Дункан не отходил ни на шаг от своих гостей, известных буянов и дуэлистов, готовый разнять их при первом удобном случае. Но вот последнее слово было брошено — медлить было нельзя. Дункан Ду, с бледным как полотно лицом, вклинился между ними.

— Джентльмены! А я другого мнения. Да посмотрите же, у меня есть волынка, а вы, я знаю, оба такие славные музыканты. В народе давно идет спор, кто же из вас искуснее. Чем не прекрасный случай разрешить этот спор.

— А что, это дело,— промолвил Алан, не переводя глаз с Робина Ойга, который в свою очередь также не выпускал Алана из своего взгляда.— Я слышал, что вы на чем-то играете? Стало быть, правду молвят, что вы знаете толк в музыке. Ну, а на волынке вы сыграть сможете?

— Да я любого заткну здесь за пояс! — вскричал Робин.

— Весьма смелое утверждение.

— У меня находились ответы и посмелее,— заметил Робин,— и притом куда более сильным соперникам.

— Что ж, нетрудно будет это проверить,— заметил Алан.

Дункан Ду спешно принес волынку — самое ценное свое достояние, поставил перед гостями копченую баранью ногу, бутылку аттольского броза, изготовленного из старой водки, меда и сливок, тщательно взбитых и смешанных в определенной пропорции. Ссора в любую минуту могла обернуться стычкой, однако ж оба противника с видом отменной учтивости сели друг против друга за стол. Макларен стал настойчиво предлагать им отведать баранины с брозом, который, как он разъяснил, готовила его жена, родом из Аттола, большая мастерица по этой части. Но Робин от угощения отказался, заметив, что броз затрудняет дыхание и потому, дескать, вреден.

— Попрошу заметить, сэр,— произнес Алан,— я почти десять часов ничего не ел, а это для дыхания гораздо вреднее, чем шотландский броз.

— В таком случае я не намерен оставлять за собой какие-либо преимущества,— отвечал Робин.— Подкрепляйте себя на здоровье. Я последую вашему примеру.

Они съели по небольшому куску баранины, выпили по стакану броза за здоровье миссис Макларен; затем после продолжительного обмена учтивостями Робин взял в руки волынку и сыграл бравурную плясовую мелодию в быстром темпе.

— Я вижу, дудеть вы умеете,— сказал Алан и, взяв у своего соперника инструмент, повторил мелодию в точности, как играл ее Робин, а затем перешел к вариациям на ту же тему, украшая ее переливами, которые так любят волынщики.

Мне понравилось, как играл Робин, но игра Алана привела меня в восторг.

— Что ж, недурно, мистер Стюарт,— заметил Робин.— Но ваши трели нестройны. Вы слабы в композиции.

Кровь кинулась в лицо Алану.

— Я слаб в композиции?! — вскричал он.— Я уличаю вас во лжи, сударь!

— Коли вы хотите переменить волынку на шпаги, то, стало быть, здесь вы признаете себя побежденным.

— Что же, достойный ответ, мистер Макгрегор. Извольте, я беру свои слова назад... до поры до времени,— проговорил Алан, делая ударение на последних словах.— Пусть нас рассудит Дункан.