Похищенный. Катриона

Две младшие барышни принимали участие в критике моих костюмов с большой охотой, так как умение одеваться составляло главный интерес их жизни. В остальном они почти не замечали моего присутствия и, хотя принимали меня с неизменной бессердечно-ласковой любезностью, все же не могли скрыть, как я им скучен. Что до тетушки, она была на редкость вялой женщиной и, насколько я могу судить, уделяла мне ровно столько же внимания, сколько и членам собственной семьи, другими словами - почти никакого. Таким образом, друзьями моими были только старшая дочь и сам лорд-адвокат, и особенно нас сблизило развлечение, всем нам троим одинаково приятное. Несколько дней до начала судебной сессии мы провели в загородном имении, где жизнь была поставлена на самую широкую ногу и держался открытый стол. Там-то мы трое и начали совершать совместные верховые прогулки по окрестностям, а затем сохранили этот обычай и в Эдинбурге, отправляясь кататься, когда у лорда-адвоката выпадал свободный час. Удовольствие от бодрящей скачки, неожиданные происшествия, капризы погоды - все это рассеивало мою обычную застенчивость. Мы забывали, что мы - чужие люди, и беседа (потому что она не была светской обязанностью) текла легко и свободно. Вот так они мало-помалу узнали историю моей жизни с той минуты, когда я покинул Эссендин: плавание и сражение на бриге «Ковенант», скитание по вересковым пустошам и все прочее. Интерес, который пробудили в них мои приключения, определил направление одной из наших позднейших прогулок, в которую мы отправились в тот день, когда не было судебных заседаний, и о которой я расскажу поподробнее.

Мы выехали рано, поехали по дороге в сторону Шоса и посреди забеленного утренним инеем поля увидели дом, из труб которого не вился ни единый дымок. Престонгрейндж спешился, отдал мне поводья своего коня и один пошел навестить моего дядю. Помню, какой горечи преисполнилось мое сердце при виде этого запустелого дома и при мысли о старом скряге, что-то бормочущем в холодной кухне.

- Вот мой родной дом,- сказал я,- и вся моя семья.

- Бедный, бедный Дэвид Бальфур! - подхватила мисс Грант.

Что произошло во время этого визита, я так никогда и не узнал, но, без сомнения, он не был слишком приятен Эбинизеру, потому что лицо лорда-адвоката, когда он вернулся к нам, было сумрачно.

- Мне кажется, скоро вы станете здешним лэрдом без всяких оговорок, мистер Дэви! - сказал он через плечо, уже вставив ногу в стремя.

- Изъявлять притворную горесть я не намерен,- ответил я.

И правду сказать, до его возвращения, мы с мисс Грант успели украсить дом садами, цветниками и террасой - как впоследствии я и сделал.

Оттуда мы направились в Куинсферри, где Ранкейлор оказал нам самый радушный прием, не зная, куда посадить и чем угостить столь именитого гостя. А лорд-адвокат был настолько безыскусственно добр, что просидел со стряпчим у него в кабинете по меньшей мере два часа, подробно знакомясь с положением моих дел и выражая (как мне было потом сказано) большое уважение ко мне и озабоченность моим будущим благополучием. Тем временем мы с мисс Грант и молодым Ранкейлором взяли лодку и отправились вокруг мыса Хоуп в Лаймкилнс. Ранкейлор очень нелепо (и, по-моему, даже оскорбительно) выражал свое восхищение нашей спутницей, но, к моему удивлению (впрочем, это - слабость, свойственная всему прекрасному полу), она была даже несколько польщена. Но нет худа без добра: когда мы добрались до нашей цели, она распорядилась, чтобы он постерег лодку, а сама направилась со мной в харчевню, потому что запомнила, как я описывал Элисон Хасти, и пожелала увидеть ее своими глазами. Элисон вновь была дома совсем одна (если не ошибаюсь, ее отец весь день трудился в поле) и почтительно присела перед молодым господином и красивой барышней в амазонке.

- Так-то вы меня встречаете,- сказал я, протягивая ей руку.- Плохо же вы помните старых друзей!

- Господи спаси и помилуй! - воскликнула она.- Быть того не может! Да это оборвашка!

- Он самый,- ответил я.

- Я часто думала про вас и вашего друга и рада видеть вас таким нарядным! - сказала она.- Правда, я по вашему подарку догадалась, что вы добрались до своих родных, и спасибо вам за него от всей души.

- Ну-ка, отправляйтесь погулять, как пай-мальчик,- велела мне мисс Грант.- Я сюда не для того пришла, чтобы светить вам свечкой. Нам надо потолковать вдвоем.

Пробыла она там минут десять, а когда вышла, я заметил, во-первых, что глаза у нее покраснели, а во-вторых, что с ее груди исчезла серебряная брошь.

И то и другое глубоко меня растрогало.

- Я еще никогда не видел вас столь красиво украшенной! - воскликнул я.

- Эх, Дэви, оставили бы вы велеречие дурням! - сказала она и до конца дня была со мной более колючей, чем обычно.

Вернулись мы с этой прогулки\ когда в домах уже зажигались свечи.