Похищенный. Катриона

Про Джеймса Мора рассказывать особенно нечего. Вы уже узнали его достаточно хорошо - то, что можно было о нем узнать,- а мне претит повторять его лживые измышления. Достаточно будет сказать, что пил он без меры и не скупился на пустое краснобайство. Разговор же с Аланом он отложил на утро, когда они смогут уединиться.

Мы легко на это согласились, потому что устали после целого дня пути, и ушли спать почти сразу же вслед за Катрионой.

В нашей комнате, где нам предстояло устроиться на единственной постели, Алан поглядел на меня со странной улыбкой.

- Ну и дурак же ты! - сказал он.

- Почему ты называешь меня дураком? - воскликнул я.

- Почему? Почему я тебя так называю? - произнес он.- Даже странно, Дэвид, до чего же ты можешь быть глуп!

Я снова попросил объяснить эти намеки.

- Ну так вот! - сказал он.- Помнишь мои слова про тех женщин, которые ради тебя последнюю рубашку продадут, и про прочих? Вот бы ты и попробовал сам разобраться, дружок мой. А что это у тебя за тряпица на шее?

Я объяснил.

- Так я и думал,- сказал он и больше не проронил ни слова, как я его ни упрашивал.

Глава 30 ПИСЬМО С КОРАБЛЯ

При свете дня мы увидели, что харчевня расположена очень уединенно. Море было, несомненно, очень близко, но его, как и всё вокруг, заслоняли унылые дюны. Собственно говоря, взгляд мог остановиться лишь на двух мельничных крыльях, поднимавшихся позади одного из песчаных гребней, точно ослиные уши, когда самого осла не видно. Едва задул ветер (с утра воздух был совсем неподвижен), они начали вертеться, и было странно видеть, как эти огромные лопасти проплывают в небе друг за другом. Вблизи не оказалось ни единой дороги, но от дверей мосье Базена в разные стороны вились десятки тропок. Дело в том, что занятий у него имелось множество - причем ни одного честного,- и уединенное местоположение его заведения служило ему лучшим источником доходов. У него находили приют контрабандисты, тут политические агенты и изгнанники ждали случая переправиться через пролив, а возможно, харчевня видела дела и похуже: ведь в ее стенах можно было зарезать целую семью и никто ничего не узнал бы.

Спал я мало и плохо. Еще не рассвело, когда я осторожно встал с постели, чтобы не разбудить Алана, и то грелся у огня, то нетерпеливо прохаживался перед дверью. День занялся пасмурный, но вскоре поднялся западный ветер, разорвал покров туч, так что в прорехах засияло солнце, и закрутил мельничные крылья. В солнечном свете было что-то веселое, а может быть, весна пробралась ко мне в сердце, и меня чрезвычайно развлекало зрелище этих крыльев, появляющихся над дюной и скрывающихся за ней. По временам до меня доносился их скрип, а в половине девятого в доме запела Катриона, и я чуть было не подбросил шляпу к потолку от радости. Теперь это угрюмое, пустынное место показалось мне раем.

Но время шло, к нашей двери никто не подходил, и мной начала овладевать неясная тревога. Словно к нам подкрадывалась беда. Теперь мне чудилось, что мельничные крылья, описывая круги, подглядывают за нами. Но и по самому трезвому размышлению казалось непонятным, зачем потребовалось привозить в это глухое и подозрительное место молоденькую девушку.

За поздним завтраком я скоро понял, что Джеймс Мор не то в затруднении, не то чего-то опасается и что Алан тоже это заметил и принялся внимательно следить за ним. Наблюдая двоедушие одного и настороженность второго, я ощутил себя на раскаленных углях. К концу завтрака Джеймс принял решение и начал сыпать извинениями. У него спешное дело в городе - с тем самым французским вельможей, пояснил он мне, - и он вынужден оставить нас одних до полудня. После чего он отвел дочь в дальний конец комнаты и принялся что-то ей растолковывать, а она слушала без всякой охоты.

- Этот Джеймс мне нравится все меньше и меньше,- сказал Алан.- Что-то с ним не так, с этим Джеймсом, и я не удивлюсь, если Алан Брек хорошенько его сегодня отделает. Хотелось бы мне взглянуть на этого французского вельможу, Дэви! Ты легко подыщешь себе занятие - должен же ты потолковать с барышней! Поговори с ней прямо, скажи, что с самого начала вел себя, как последний дурак. И еще на твоем месте - если бы к слову пришлось - я бы намекнул, что тебе грозит опасность. Женщины на это податливы.

- Я не умею лгать, Алан, и к слову у меня это никак не придется,- сказал я, передразнивая его.

- Вот и опять ты выходишь дурак! - ответил он.- Ну, так объясни, что это я тебе посоветовал. Она засмеется, что тоже будет совсем неплохо. Но погляди-ка на них! Если бы я не был уверен в этой девочке, в том, что Алан ей куда как нравится, то подумал бы, что там стряпается дельце не из хороших.

- А, так ты ей нравишься, Алан? - спросил я.

- И очень! - ответил он.- Я ведь не ты - это я сразу вижу. И Алан ей нравится, очень нравится. Так ведь мне он и самому по душе. А теперь с твоего разрешения, Шос, я пойду прогуляться по дюнам - погляжу, куда собрался Джеймс.