Похищенный. Катриона

Тут, наконец, злоба вышла из меня вон, и я почувствовал, что осталась во мне только болезнь, а на душе было горько, стыдно и пусто. Как я мог такое сказать? Я готов был отдать все на свете, только бы вернуть свои слова назад. Но сказанного уж не вернешь, не воротишь. Я вспомнил, как Алан был добр ко мне, как он был храбр, отважен, как ободрял меня в дороге, разделяя со мной все тяготы и лишения. Вспомнились мне и мои оскорбительные речи. Я понял, что потерял навеки преданного моего друга, а между тем болезнь овладевала мной, в боку кололо, точно острием шпаги. Я почувствовал, что теряю сознание.

И тогда я решил прибегнуть к уловке. Никакие извинения не загладят слов, уже сказанных. Бесполезно было оправдываться после таких оскорблений. Но коль скоро извинения мои напрасны, одна только мольба о помощи могла бы вернуть мне Алана. Подавив самолюбие, я сказал:

- Алан, если вы не поможете мне, я, верно, не протяну долго.

Он вскочил с земли и устремил на меня пристальный взгляд.

- Да, я не шучу. Я тяжело болен. Отведите меня под какой-нибудь кров. Там хоть умереть будет легче.

Мне можно было и не притворяться. Совершенно непроизвольно на глаза мои накатились слезы, слышались они и в голосе, который разжалобил бы даже каменное сердце.

- Ты в состоянии идти? - спросил Алан.

- Нет,- отвечал я,- один не могу. У меня отнимаются ноги и в боку колет, точно раскаленным железом жжет. И дыхание сводит… Когда я умру, простите ли вы меня, Алан? Я вам не говорил, но я очень любил вас, Алан, даже в минуты, когда на вас злился.

- Ну что ты… что ты… Не говори так, Дэви, друг мой. Если б я знал…- И, не договорив, он стиснул зубы, чтобы подавить плач.- Позволь я обниму тебя. Вот так,- продолжал он.- А теперь обопрись-ка о мое плечо. Бог нам укажет, где здесь дом. Мы ведь теперь в Балкухиддере. Уж дома-то, я думаю, здесь имеются. Здесь и друзья наши живут. Легче тебе так, Дэви?

- Да, так гораздо легче. Так я могу идти.- И я крепко пожал ему руку повыше локтя.

Алан вновь чуть было не разрыдался.

- Ах, Дэви, я какой-то ужасный человек,- проговорил он.- Бестолковый чурбан! Ну как я мог забыть, что ты ведь почти дитя еще! Как я мог не заметить, что ты едва стоишь на ногах! Прости меня, если можешь, Дэви.

- Алан, прошу вас, не будем говорить об этом. Воистину мы не сможем исправить друг друга. Мы должны быть снисходительными. Мы должны взять терпение… О ужас, как колет в боку! Неужели здесь нет жилища?

- Я найду его, Дэвид! Мы пойдем вниз по ручью. Там должно быть какое-нибудь селение. Бедный мальчик! Может быть, будет лучше, если я тебя понесу?

- Но, Алан, я же больше чем на голову выше вас!

- Что за дичь! - в сильном волнении духа воскликнул он.- Быть может, ты и выше меня, но никак не больше, чем на два дюйма. Я отнюдь не утверждаю, что я из тех, кто, по твоим меркам, великан… Хотя, впрочем, кажется, ты недалек от истины. Ну конечно, конечно, ты выше! На голову, а то и больше.

Смешно и отрадно было слышать, что Алан отказывается от своих слов, боясь затеять новую ссору. Если б не боль в боку, я, вероятно бы, рассмеялся, но тогда, конечно, мне пришлось бы вскорости плакать.

- Алан, отчего ты так добр ко мне? - воскликнул я.- Что тебе за охота нянчиться с таким неблагодарным человеком?

- Право, сам не знаю,- отвечал он.- Что мне в тебе больше всего нравилось, так это то, что ты никогда не спорил, не прекословил, не затевал ссор, а теперь, странное дело, я люблю тебя даже больше, чем прежде.

Глава 25 В БАЛКУХИДДЕРЕ

Взойдя на порог первого попавшегося нам на глаза дома, Алан не раздумывая постучался, что, конечно, было сопряжено с риском, ведь мы находились в горах Бал-кухиддера. Власть могущественных кланов не простиралась на эти земли; здесь селились малые племена и роды, исстари враждовавшие между собой, а также разрозненные остатки других кланов, так называемый безначальный народ, бежавший под натиском Кэмпбеллов в эти глухие места и расселившийся по истокам Форта и Тея. Здесь жили Стюарты и Макларены, составлявшие с Ап-пином один клан и в боях выступавшие под знаменами вождя Алана. Здесь жили Макгрегоры, осколки некогда сильного клана, запятнавшего себя кровью безвинных людей и ныне преследуемого законом. Их вождь Макгрегор из Макгрегора находился в изгнании, а их другой предводитель, Джеймс Мор, старший сын небезызвестного Роб Роя, не так давно владычествовавший в Балкухид-дере, ожидал решения своей участи в Эдинбургском замке. Макгрегоры ненавидели лютой ненавистью и жителей Равнины, и горцев, а в их числе и Грэхемов, и Макларенов, и Стюартов, и потому Алан в особенности опасался встречи с ними.

Случай избавил нас от таковой. Мы попали в дом Макларенов, где Алан пользовался добрым именем. Меня тотчас уложили в постель, послали за лекарем. Нашел он меня в плохом состоянии. Но оттого ли, что был он хороший лекарь, иль оттого, что я был молод, во цвете сил,- прошло не более месяца, как я уже был на ногах.