Похищенный. Катриона

Джемс и Алан стояли теперь лицом к лицу посреди длинной комнаты. Чтобы добраться до лестницы, Катрионе пришлось пройти мимо них, а поднявшись на несколько ступеней, она обернулась и еще раз взглянула на Джемса и

26 Нет, мсье ( франц.).

Алана, но не остановилась. На них и в самом деле стоило посмотреть. Алан был бесподобен, его лицо сияло любезностью и дружелюбием, за которыми сквозила угроза, и

Джемс, почуяв опасность, как чуют пожар в доме, приготовился к неожиданностям.

Нельзя было терять времени. На месте Алана в этой глуши, окруженный врагами, сам Цезарь мог бы испугаться. Но Алан остался верен себе: он начал разговор в своем обычном насмешливом и простодушном тоне.

– Нынче у вас, кажется, опять выпал удачный денек, мистер Драммонд, – заметил он. – А не скажете ли вы нам, что у вас было за дело?

– Дело это личное, его не объяснить в двух словах, –

ответил Джемс. – Время терпит, и я все расскажу вам после обеда.

– А вот я в этом не уверен, – сказал Алан. – Я так полагаю, что это будет сейчас или никогда. Видите ли, мы с мистером Бэлфуром получили важные известия и собираемся в путь.

В глазах Джемса мелькнуло удивление, но он сохранил твердость.

– Мне довольно сказать одно слово, чтобы вы отказались от своего намерения, – сказал он. – Стоит лишь объяснить мое дело.

– Так говорите же, – сказал Алан. – Смелей! Или вы стесняетесь Дэвида?

– Мы оба можем разбогатеть, – сказал Джемс.

– Да неужто? – воскликнул Алан.

– Уверяю вас, сэр, – сказал Джемс. – Речь идет о сокровище Клуни.

– Не может быть! – воскликнул Алан. – Вы что-нибудь узнали про сокровище?

– Я знаю место, где оно спрятано, мистер Стюарт, и могу показать вам, – сказал Джемс.

– Вот это удача! – сказал Алан. – Не напрасно я приехал в Дюнкерк. Стало быть, в этом заключалось ваше дело, да?

Надеюсь, мы все поделим поровну?

– Да, сэр, в этом и заключалось дело, – подтвердил

Джемс.

– Так, так, – сказал Алан и продолжал все с тем же детским любопытством: – Стало быть, оно не имеет отношения к «Морскому коню»?

– К чему? – переспросил Джемс.

– И к тому малому, которого я только что угостил пинком возле мельницы? – продолжал Алан. – Ну нет, приятель! Я вывел тебя на чистую воду. Письмо Пэллисера у меня в кармане. Ты пойман с поличным, Джемс Мор. Ты никогда больше не сможешь смотреть в глаза честным людям!

Джемс был ошеломлен. Секунду он постоял неподвижно, весь бледный, потом затрясся от ярости.

– Это ты мне говоришь, выродок? – заорал он.

– Грязная свинья! – воскликнул Алан и нанес ему такой сильный удар в лицо, что хрустнула челюсть, и еще через мгновение их клинки скрестились.

Когда лязгнула сталь, я невольно попятился прочь от дерущихся. Но тут я увидел, что Джемс едва отразил выпад, который грозил ему верной смертью; в голове у меня застучала мысль, что он ведь отец Катрионы и, можно сказать, почти мой отец, и я со шпагой в руке бросился их разнимать.

– Прочь, Дэви! Ты что, рехнулся? Прочь, черт бы тебя побрал! – взревел Алан. – Иначе кровь твоя падет на твою же голову!

Дважды я отводил их клинки. Меня отшвырнули к стене, но я снова бросился между ними. Они не обращали на меня внимания и кидались друг на друга, как звери. Уж не знаю, как меня не проткнули насквозь или сам я не проткнул одного из этих рыцарей, – все это было будто во сне; но вдруг я услышал отчаянный крик на лестнице, и

Катриона заслонила собой отца. В тот же миг острие моей шпаги погрузилось во что-то мягкое. Я выдернул шпагу –

кончик у нее был красный. Я увидел, что по платку девушки течет кровь, и мне стало дурно.

– Неужели вы хотите убить его у меня на глазах? Ведь он все-таки мне отец! – кричала она.

– Ладно, моя дорогая, с него хватит, – сказал Алан, отошел и сел на стол, скрестив руки, но не выпуская обнаженной шпаги.

Некоторое время она стояла, заслоняя отца, глядя на нас широко раскрытыми глазами и часто дыша; потом резко обернулась к отцу.

– Уходи! – сказала она. – Я не хочу видеть твой позор!

Оставь меня с честными людьми. Я дочь Эпина! Ты опозорил сынов Эпина. Уходи!

Это было сказано с такой страстью, что я очнулся от ужаса, в который поверг меня вид окровавленной шпаги.

Они стояли лицом к лицу; по платку Катрионы расползлось красное пятно. Джемс Мор был бледен, как смерть. Я хорошо знал его и понимал, какой это для него удар; однако же он сделал вид, будто ему на все наплевать.

– Что ж, – сказал он, вкладывая шпагу в ножны, но со злобой косясь на Алана, – если драка кончена, я только захвачу свой сундучок…

– Никто отсюда ничего не вынесет, – заявил Алан.

– Но позвольте, сэр! – воскликнул Джемс.

– Джемс Мор, – сказал Алан, – лишь по случаю того, что ваша дочь выходит замуж за моего друга Дэви, я позволяю вам убраться отсюда подобру-поздорову. Но послушайте моего совета, поскорей уносите ноги от греха, не то будет поздно. Предупреждаю вас, терпение мое может лопнуть.

– Черт возьми, сэр, ведь там мои деньги! – сказал

Джемс.

– Сочувствую вам от души, – сказал Алан, скорчив забавную гримасу. – Но теперь, видите ли, эти деньги мои. –

И он продолжал уже серьезно: – Мой вам совет, Джемс

Мор, скорее покиньте этот дом.