Похищенный трон

– Мы уже имеем его, – ответил Автократор. – И скорее всего, сохраним, пока твоей страной правит Смердис.

Шарбараз крякнул, словно получил удар под дых.

И, как после такого удара, не сразу набрал дыхания, чтобы проговорить:

– Не ожидал, что величайший окажется столь… откровенным.

Ликиний пожал плечами:

– Прежде чем унаследовать трон, я поработал некоторое время в казначействе, по повелению отца моего, Хосия. Когда долго живешь среди цифр, теряешь вкус к плетению словес.

– У Смердиса вышло по-другому, – с невеселым смехом заметил Шарбараз. – Ты унаследовал трон от отца и хочешь, чтобы тебе наследовал сын. А что если какой-нибудь чиновник из казначейства, даже не принадлежащий к твоему роду, вдохновится примером Смердиса и захватит престол, на который должен взойти Хосий?

Если ты поощряешь узурпаторов в Макуране, то тем самым поощряешь их и в Видессии.

– Это первый разумный аргумент, выдвинутый тобой, – заметил Ликиний. От радости Абиварду захотелось пуститься в пляс. Этот аргумент принадлежал не Шарбаразу, а Рошнани, во всяком случае, основная мысль. Как же она будет смеяться – и похваляться! – когда он передаст ей слова видессийского Автократора.

– И каков его вес? – осведомился Шарбараз.

– Сам по себе он невелик, – отрезал Ликиний. – Смердис обеспечит мне мир на западной границе не хуже твоего. А сейчас этот мир мне нужен, чтобы должным образом раз и навсегда разделаться с кубратами. Их конники достигают пригородов самого Видесса. Полтора века назад эти проклятые дикари пробились на юг от реки Астрис и свили разбойничье гнездо на исконно видессийских землях. Я намерен отвоевать их, даже если на это уйдет последняя тетрадрахма из казны.

– Это я понимаю, величайший, – сказал Абивард. – У нас у самих неприятности с кочевниками, заполонившими южный берег Дегирда. – Он воздержался от упоминания, что этих кочевников поддерживает Видессия. Монарху нужна видессийская помощь.

Ликиний перевел взгляд с Шарбараза на Абиварда; припухшие веки Автократора были красны, взгляд подозрителен, но мудр – опасно. мудр. Если бы отец Абиварда Годарс был исполнен не спокойствия, а ожесточенности, у него были бы похожие глаза. Автократор сказал:

– Тогда ты поймешь и мои слова о том, что у видессийской помощи есть своя цена.

– И какую же цену ты желаешь получить с меня? – спросил Шарбараз. Сколько бы ты ни запросил, не сомневайся, что я соглашусь. Но также не сомневайся, что потом я это припомню.

– А ты, величайший, не сомневайся, что я не сомневаюсь ни в первом, ни во втором. – Ликиний растянул губы в улыбке, но она не тронула его ледяных глаз. Сложный расчет, согласись, сколько же с тебя запросить, чтобы получить прибыль от нашей сделки и при этом не вызвать твоего гнева. – Он пожал плечами. – Не стоит решать это прямо сейчас. В конце концов, у нас впереди целая зима.

– Жаждешь поторговаться, – брякнул Абивард. Нетрудно было представить себе Автократора коварным. Но представить его базарным купцом – совсем другое дело.

Однако Ликиний кивнул в ответ:

– Разумеется.

***

Снег заметал улицы, когда Шарбараз и Абивард направлялись к резиденции эпаптэса. Абивард уже начал немного понимать по-видессийски. Они с законным Царем Царей миновали двух оживленно беседовавших местных жителей, и Абивард рассмеялся. Шарбараз с любопытством взглянул на него:

– Что тебя рассмешило?

– Я их понял, – сказал Абивард. – Они ведь сетовали на суровую зиму.

– Ага, понятно. – Монарх улыбнулся, правда, не без усилия. – Я бы на их месте говорил то же самое – если бы не видел, что тебе приходится переживать каждый год.

Перед домом Каламоса слуга принял у них коней. Другой слуга, низко поклонившись, впустил их в резиденцию и тут же поспешил закрыть за ними дверь.

Абивард от всей души одобрил это; трубы, проведенные под полом, разносили тепло от главного очага, и в доме эпаптэса было если и не тепло, то не очень холодно.

Затем второй слуга провел гостей в помещение, где их ожидал Ликиний. Эту комнату они нашли бы и без посторонней помощи, поскольку не раз в ней бывали.

– Не прикажешь ли подать горячего вина со специями? – Слуга обратился к Абиварду по-видессийски, зная, что тот изучает язык его страны.

– Да, пожалуйста, было бы неплохо, – сказал Абивард. Конечно, ему в обозримом будущем не суждено писать видессийские стихи, но он уже мог говорить так, что люди его понимали.

Ликиний поклонился Шарбаразу и кивнул Абиварду. Покончив на том с формальностями, Автократор сказал:

– Вернемся к карте?

Он говорил об этом кусочке пергамента, как Абивард говорил бы о породистом коне, а кузнец Ганзак – о мастерски выкованном мече: это была его страсть, средоточие его интересов. В других обстоятельствах Абивард счел бы, что это слишком скучный предмет, чтобы составлять главный интерес в жизни. Но не сейчас. В поединке, который Ликиний вел со своими макуранскими гостями, карты были боевым оружием не хуже коней и мечей.