Похититель душ (СИ)

— Тебе и не нужно в этом разбираться. Я хранитель врат. Это моя работа.

— У тебя чертовски много работы, Кэлон, — иронизирует девушка. — То ты казнишь людей, то насилуешь одал, то врата охраняешь, ещё и воевать успеваешь.

— Сейчас время войн закончилось. Я давно не принимал участия в сражениях, — не без сожаления сообщаю я.

— Да, теперь твои сражения проходят в хариме, — дерзит Иса.

— И одалы ждут их с нетерпением, хочу заметить, — парирую я.

— Они тебе льстят. Или боятся.

— Они хотят меня, Иса. И ты тоже захочешь. Никуда не денешься, — заявляю я самоуверенно, наслаждаясь долгожданным молчанием.

— Почему ты oстановился? — спрашивает Иса, когда я застываю на месте, подняв голову вверх и глядя на покpытое звездами черное небо, освещаемое короткими разноцветными вспышками.

— Ты должна это увидеть, — говорю я, сдвигая плечом полу накидки. Мандиса неуверенно выглядывая из-под своего капюшoна.

— Что увидеть?

— В небе. Видишь? — кивком головы я показываю на движущиеся высоко над ами расплывчатые фигуры, сотканные из звездной пыли. Огромный вепрь, убегающий от охотников, которые, двигаясь словно в танце, окружают дикое животное со всех сторон и поднимают над головой острые колья, занося для удара.

— Что это? — заворожено спрашивает Иса и вздрагивает всем телом, когда первый из мужчин бросает оружие в свирепое животное. Но вепрь прыгает в сторону, успевая уклониться, и кол пролетает мимо, вспыхивая в небе и умирающей звездой падая на землю.

— Охота на Сехримнира, — отвечаю я. — Сцена из мифов мира, из которого ты пришла. Странно, что я тебе рассказываю об этом, а не ты мне. Сихримнир — это вепрь, которого каждый день убивают и каждый день он рождается снова.

— Какая жестокость, — вздыхает девушка. Очертания фигур рассеивается, так и не показав нам итог охоты, но я даже рад, что Исе не пришлось лишний раз переживать.

— там что? — восклицает девушка, показывая на небольшой желтый огонек, виднеющийся вдали. Прищурившись, я смотрю, как рядом с ним появляется ещё один и еще. — Это какое-то поселение, Кэлон! — восклицает она вoодушевленно. — Мы сможем погреться. Если у них есть свет, значит, там тепло. Я так есть хочу…

— Иса, — задумчиво хмурюсь я, не отводя взгляд от обретающей постепенно четкие контуры небoльшой деревни.

— Мы можем добыть себе одежду, — продолжает подначивать меня девушка. Я непроизвольно ачинаю двигаться в сторону горящих огней. Я тоже не прочь погреться и поесть. Нам нужен отдых. Но столкновение с жителями Нейтральных земель опасно.

— Мандиса, ты не должна ни с кем разговаривать, когда мы войдем в поселение, — строго говорю я, глядя ей в лицо. — Ни с кем! Не разговаривать, е смотреть на других людей. Ты меня поняла? Просто будь рядом и делай все, что я скажу.

— Хорошо. Только шевелись быстрее, — нетерпеливо соглашается девушка. Откуда-то сбоку доносится шум крыльев, и, повернув голову, я успеваю увидеть взмывающую в небо белого арабу.

— Вестник, — мрачно произношу я. — Мы близко.

Мандиса

Как я могу допустить такое? Вестись на обаяние Кэлона, смотреть на него, как на единственный источник тепла и защиты в этом гребанном сне Оракула. Прижиматься к нему, стараясь скорее согреться, и больше не испытывать отвращения, вспоминая того Дьявола в человеческом обличии, которого узнала в замке?

Возможно, тому Чудовищу, тому Кэлону нет никаких оправданий. И я ни на секунду не забываю об обещании данном самой себе — отомстить ему.

Но этому Кэлону, что несет на руках и время от времени накрывает мою голову капюшоном, который постоянно спадает при резких порывах ветра, я готова придумать тысячу объяснений его поступкам. И я отчаянно их ищу, постоянно узнавая Кэлона заново, прислушиваюсь к сердцу и его воспоминаниям…оно помнит куда больше, чем разум.

А именно то, что сотни лет назад Кэлoн был таким же, как и сейчас. Жестким, властным, циничным и таким е невынoсимо притягательным. Не способным на колебания и сомнения. На страх и нерешительность. Не умеющим испытывать никаких других чувств кроме испепеляющей ненависти и…любви.

Я почувствовала его любовь, больше напоминающую вспышку острой боли. Его личной агонии. То, как она разрушает темного жреца и отнимает все силы Кэлона, делая уязвимым, практически смертным…

Почувствовала, когда прижал к пальме, и на меня обрушились воспоминания. И это было не нежное прикосновение его любви, а мощнейший разряд тока, отдающийся горечью на губах и одновременной истомой, наполняющей все тело. Такие чувства пугают. Всегда пугают. Можно не выдержать и сломаться. Большинству женщин не нужна такая любовь, точнее ненависть и болезненная потребность, и такой мужчина.

Я и сама думала, что такой мне не нужен.