Похититель поцелуев

Вулф, больше не скрывая свое истинное «я», отвернулся и поднялся по лестнице. Когда он подошел к дверям, его спутница появилась как по сигналу. Китон взял ее за руку и повел за собой, не удостоив меня и взглядом, пока я чахла на каменной лестнице. Я услышала, как женщина что-то ему прошептала, он сухо ей ответил, и ее смех зазвенел в воздухе, как колокольчики.

Когда хлопнула дверь их лимузина, мои губы защипало так сильно, что мне пришлось дотронуться до них, чтобы убедиться, что он их не поджег. Свет отключился не случайно. Это сделал он.

Он погасил свет. Погасил мою силу.

Я выдернула из корсета записку и, бросив на ступени, принялась топтать ее, как бьющийся в истерике ребенок.

Вулф Китон похитил мой поцелуй.

Глава вторая

Франческа

Тем же вечером, куря сигарету и изучая каждую паутинку и изъян на потолке своей спальни, я чувствовала, как внутри у меня все клокочет от гнева.

Это не более чем дурацкая, забавная традиция. И уж точно не научный факт. Безусловно, сбывались не все предсказания в записках. С Вулфом Китоном я наверняка виделась в первый и последний раз.

Впрочем, скоро мне придется встретиться с Анджело. Даже если он отменил наше свидание в следующую пятницу, в этом месяце будет много свадеб, празднований и общественных мероприятий, на которых нам предстояло присутствовать.

Наедине мне удастся с ним объясниться. Один идиотский поцелуй не сотрет многолетних словесных прелюдий. Мне даже удалось вообразить раскаяние Анджело, когда он узнает, что я целовалась с сенатором Китоном лишь потому, что приняла его за него.

Я потушила сигарету и закурила следующую, еле сдерживаясь, чтобы не схватить телефон и не отправить Анджело чересчур виноватое и полное отчаяния сообщение. Мне нужно обсудить случившееся с кузиной Андреа. Она жила на другом конце города и с двадцати лет была для меняя единственным, пусть и не по своей воле, наставником в вопросах о противоположном поле.

Наступило утро, и небо заволокла розово-желтая завеса. На подоконник у моего окна взгромоздились птицы, заливая трелью наше поместье из белого камня.

Я прикрыла глаза рукой и поморщилась. Во рту стоял вкус пепла и обманутых надежд. Сегодня суббота, и мне нужно выбраться из дома прежде, чем матери взбредет что-нибудь в голову. Например, поход по магазинам в поиске дорогих платьев или допрос с пристрастием насчет Анджело Бандини. Невзирая на все безвкусные тряпки и обувь в моем гардеробе, по меркам итало-американской элиты, я была самой что ни на есть заурядной девицей. Приходилось играть отведенную роль, но ужасно бесило, что ко мне относятся как к ни на что не способной пустоголовой принцессе. Я почти не пользовалась косметикой и обожала, когда мои волосы были растрепанными. Шопингу и маникюру предпочитала катание верхом и садоводство. Любимым видом отдыха была игра на фортепьяно. А долгие часы в примерочной под оценивающими взглядами моей матери и ее подруг стали моим личным адом.

Я умыла лицо и надела черные бриджи, сапоги для верховой езды и белую куртку-пуловер. Потом спустилась на кухню, вытащила из пачки сигарету и закурила, проглотив две таблетки обезболивающего и медленными глотками запив их капучино. Изо рта к потолку поднималась струйка голубого дыма, а я постукивала обгрызенными ногтями по обеденному столу и в очередной раз мысленно проклинала сенатора Китона. Вчера он имел дерзость обвинить меня в том, что я не только сама избрала такой образ жизни, но и люблю его. Китону даже в голову не пришло, что, быть может, я всего лишь примирилась с подобным существованием, предпочитая уже проигранным битвам те, из которых выйду победителем.

Понимая, что мне не позволят строить карьеру, я смирилась с этой душераздирающей действительностью. Так почему же не имею права заполучить то единственное, что по-прежнему желаю? Жизнь с Анджело – с единственным мужчиной из мафии, который мне действительно нравился.

Я слышала, как металась наверху мать, цокая каблуками, и как открылась старая скрипучая дверь в кабинет отца. Потом папа рявкнул что-то по-итальянски, а мать разревелась. Она не была по натуре плаксой, а отец не имел привычки говорить на повышенных тонах, поэтому и то, и другое пробудили во мне интерес.

Я обследовала первый этаж с кухней открытой планировки и огромной гостиной, выходящей на широкую террасу, и заметила Марио и Стефано, яростно шепчущихся на итальянском. Увидев меня, оба резко умолкли.

Я посмотрела на часы под потолком. Еще даже не было одиннадцати.

Вам знакомо ощущение приближающейся катастрофы? Первая встряска земли под ногами, первое дребезжание кофейной чашки на столе перед свирепым штормом? Именно такое чувство у меня сейчас и возникло.

– Фрэнки! – воскликнула мама неестественно высоким голосом. – Мы ждем гостей. Никуда не уходи.

Как будто я имела право просто встать и уйти. Это было предупреждением. По коже поползли мурашки.

– И кого же мы ждем? – крикнула я в ответ.