Похититель поцелуев

Тот поцелуй на ступенях музея показался мне ее первым поцелуем. Но после того как Франческа похвасталась тем, что неоднократно спала с Анджело и, возможно, совокуплялась с половиной Чикагского синдиката, я пришел к выводу, что моя будущая жена просто убедительно целуется. Если удастся вновь увидеть то отвращение на ее лице после поцелуя, то я наверняка вспомню ту холодную стерву, которая так напоминала своего отца.

– Мне бы не помешала сигарета. – Франческа виновато улыбнулась, отодвинула стул и освободила свою промежность от моей крепко прижатой ступни, которая, вне всяких сомнений, давила ей на клитор.

– Такая милая девушка, и такая отвратительная привычка. – Галия наморщилась, не упустив возможности проявить высокомерие по отношению к своей более юной и прелестной компаньонке.

Я чуть не выпалил, что мне моя невеста нравится как раз отвратительной, но, безусловно, сдержал недопустимое для себя признание. Курение – это порок, а пороки – это слабости. Я не допускал их в свою жизнь. Пил по случаю и жестко контролировал количество, качество и частоту употребления алкоголя. В остальном же не питался фастфудом, не играл в азартные игры, не курил, не пробовал наркотики и даже не играл на телефоне в головоломки.

Полное отсутствие дурных зависимостей. Конечно, если не считать страданий Артура Росси. Эта хрень мне никогда не приестся.

– Могу я покинуть вас? – прочистила горло Франческа.

Я с досадой от нее отмахнулся:

– Поживее.

После десерта, к которому мы с Брайаном не притронулись, а Галия съела его целиком и даже попросила добавки, я обратил внимание, что Франческа съела всего два кусочка и заявила, что десерт восхитительный, но она насытилась. Эта ее школа-пансион стоила каждого потраченного пенни. Затем мы отправились в залу слушать игру моей невесты. Поскольку Нем было девятнадцать – практически ребенок в мире, в котором вращался я, – было важно показать, что она хорошо образованна, учтива и рождена стать аристократией Америки. Втроем мы сели на диваны с мягкой обивкой, обращенные в сторону рояля, за которым расположилась Франческа. Круглая комната полностью была обставлена книжными полками от пола до потолка. По завершении вечера я всегда приводил сюда коллег и партнеров, чтобы развлечь, но иметь жену, которая умеет играть на этом инструменте, более впечатляюще.

Сев за рояль, Франческа с достойной восхищения аккуратностью расправила платье. Ее спина была вытянута как стрела, а длинная и изящная шея так и напрашивалась на засосы. Ее пальцы нависли над клавишами, едва касаясь их. Моя невеста с восторгом рассматривала предмет, что достался мне от родителей. Почившие Китоны серьезно увлекались классической музыкой. До самой смерти они умоляли меня выучиться игре на рояле.

Брайан и Галия, затаив дыхание, смотрели на то, на что я посмотреть не осмеливался. Моя невеста, до боли красивая в черном бархатном платье и с волосами, уложенными во французский пучок, с обожанием и зачарованной улыбкой взирала на старинный рояль и ласково гладила его пальцами. К моему величайшему недовольству, она была не просто пешкой из слоновой кости, дорогой и эффектной, но вместе с тем бесполезной и неподвижной. Она – живое существо, пульс которой я слышал с другого конца комнаты. Впервые с тех пор, как забрал Франческу у ее отца, я действительно пожалел о своем поступке. Не только из-за фотографии, а потому что ее оказалось нелегко приручить. А трудности, как я познал с младых ногтей, обладали неприятным вкусом.

Франческа начала играть Шопена. Ее пальцы двигались грациозно, но девушку выдало выражение лица. Яркое удовольствие, которое доставляла ей музыка, заворожило меня и привело в бешенство. Запрокинув голову и прикрыв глаза, Франческа как будто кончала. Ее губы тихонько двигались в такт музыке, вторя нотам.

Я заерзал на диване и посмотрел влево на Хэтча. Комната сужалась, а атмосфера в ней накалялась от громко звучавшей захватывающей музыки. Галия улыбалась, кивала и совершенно не подозревала, что ее муж щеголяет стояком размером с ее руку. До этого момента у меня не было проблем с Брайаном Хэтчем. На самом деле, он даже отчасти нравился мне, несмотря на его неумение позаботиться и об аквариумной рыбке, не говоря уже о том, что он занимал место в правительстве. Однако теперь мое мнение изменилось.

Мои вещи только мои.

Смотреть нельзя.

Не желать.

Не трогать.

Внезапно мной овладела отчаянная необходимость подпортить триумф невесте. Моей дерзкой невесте, которая осмелилась трахаться с другим мужчиной в тот вечер, когда я знакомил ее со своими соратниками и партнерами, предварительно надев ей на палец обручальное кольцо стоимостью в несколько домов, которые некоторые люди вообще не могли себе позволить.